Нет, Вариан чувствовал: в неспособности Штормграда сделать для Альянса большее его упрекнуть нельзя. А вот Генн отказался откликнуться на призывы, и не раз, будучи самим собой и при всей полноте власти. Сначала выстроил эту треклятую стену, дабы отгородить Гилнеас, а после, во время Третьей Войны, не соизволил прислать подмогу хотя бы для виду! Эту последнюю обиду сочли чрезмерной даже некоторые из его собственных подданных, принявших вызов собственной волей и объединившихся в доблестную Гилнеасскую бригаду.
Удовлетворения сказанным Вариан не чувствовал, однако ничуть о своих словах не жалел. Генн Седогрив получил лишь то, что давным-давно заслужил.
– Завтра отплываем домой, – сообщил Вариан остальным, когда все они подошли к отведенному им жилищу.
– Отец…
– Не сейчас, Андуин.
С необычной для себя яростью принц взмахнул рукой, отгоняя прочь остальных. Караульные, назначенные охранять комнаты королевской семьи, замешкались, но Андуин испепелял их взглядом, пока не ушли и они. Взгляд этот всем им был прекрасно знаком. Именно так часто взирал на них отец… но сын – до этой минуты – ни разу.
Не обращая на поступок Андуина никакого внимания, Вариан вошел в их комнаты, схватил бутылку вина ночных эльфов, начатую перед самым советом, и надолго припал к горлышку.
– Эх, где же ты, Бролл? – пробормотал Вариан.
Он-то надеялся, что за крахом этого совета последует недолгая встреча с силачом-друидом, дравшимся о бок с ним в дни гладиаторства… Увы, Малфурион отослал Бролла из города с каким-то заданием – еще одна причина досадовать на хозяев.
– Отец…
– Андуин, я же сказал: не сейчас.
– Нет. Сейчас.
Удивительно, но голос Андуина, мальчишки, едва вошедшего в подростковые годы, звучал сдержанно, непреклонно… и при том был исполнен разочарования. Поставив бутылку, Вариан повернулся к нему.
– Я сделал то, что было необходимо. Вот станешь королем – сам это поймешь.
– Я понимаю, отец, что ты до сих пор живешь в прошлом. Живешь, и никак не можешь с ним расстаться. Люди меняются. Люди могут искупать свои ошибки. Ты же не дал Генну Седогриву ни единого шанса, и, сделав это, обвинил все его королевство в…
– Хватило им глупости следовать за ним, несмотря на все кровопролитие и ужасы, последовавшие за его решениями, так переживут под его властью и это.
– Отец, ты серьезно? Разве ты не понимаешь, что…
– Довольно!
Эта вспышка удивила самого Вариана не меньше, чем его сына. Андуин поник головой. Взгляд его исполнился безмерной печали.
Принц направился к своей комнате.
– Андуин…
– Доброй ночи, отец. Молюсь о том, чтобы однажды ты понял.
Не слишком-то понимая, что сын хотел этим сказать, Вариан снова принялся за вино, но затем, поразмыслив как следует, вышел наружу. За дверью, охваченные нетерпением, ждали стражники.
– Можно. Входите смело, – сказал он, махнув рукою на дверь. – А я ненадолго останусь здесь.
Стражники не стали спорить. На миг Вариан даже проникся сочувствием к ним – к людям, стремящимся выполнить долг, но то и дело прогоняемым подопечными. По возвращении в Штормград нужно будет их наградить.
– Вариан?
«О, ради всего святого, неужто меня никогда не оставят в покое?!»
Король повернулся к подошедшему Малфуриону.
– Я сказал свое слово там, на Церемонии Посвящения! Обсуждать больше нечего!
Ночной эльф поднял брови, удивленный этим неожиданным выплеском чувств.
– Обсудить, осмелюсь заметить, предстоит еще многое. Я знаю, отчего ты сказал то, что сказал. Да, ты имел на это полное право. Однако совет должен продолжаться, и я…
– Твой совет провалился с треском. Потерпел поражение, совсем как…
С этими словами Вариан отвел взгляд. Мысли его были обращены к воспоминаниям далекого прошлого, а вовсе не к вечерним событиям.
Перемена в его настроении от глаз верховного друида не укрылась.
– Поражение, – тихо, спокойно отвечал он, – не всегда означает конец всему на свете. Порой оно может послужить наукой и помочь преуспеть в чем-то ином. Кенарию ведомо: я и сам повидал достаточно поражений, если только моих собратьев – а, может, и самих воргенов – можно использовать для примера. Вдобавок, я могу оценить несчастья, которые тебе пришлось преодолеть, и знаю, что ты до сих пор винишь в них себя. Ведь ты по-прежнему думаешь, будто мог бы спасти Тиффин во время того мятежа, или как-то помешать Ониксии, дочери самого Смертокрыла в облике леди Престор, отнять у тебя королевство! Но нет, ни одного из этих событий ты предотвратить не мог…
– Не мог? Легко сказать, верховный друид – задним числом, да спустя столько времени, однако ты к этим несчастьям касательства не имел! Мою жену убили обломком кирпича! Добрый человек, Реджинальд Виндзор, был сожжен заживо дыханием этой треклятой драконихи! Я позволил агентам братства Справедливости захватить себя в плен, а без меня мой сын, мой единственный сын, остался беззащитным и всеми брошенным! Нет уж, больше я такого не допущу! Никогда!
– Но ты же не…
Вариан обвиняюще ткнул пальцем едва не в лицо ночного эльфа.
– Как бы там ни было, ты не имеешь права обо всем этом рассуждать! Что можешь знать ты об ужасах, которые видел и пережил я? Две войны разгорелись и миновали, пока ты беззаботно медитировал да разгуливал по этому распроклятому Изумрудному Сну! Две войны, погубившие бессчетное множество жизней! Ты не видел, чем пришлось пожертвовать Штормграду, не говоря уж об остальном Азероте, пока Седогрив сидел себе да посиживал, не делая абсолютно ничего! Ничего! Вы, друиды, проповедуете гармонию мира и согласие среди всех в нем живущих, но легко призывать к всеобщему согласию, когда тебе не приходится бороться за жизнь, подобно нам, остальным!
– Я знаю больше, чем ты думаешь, – начал верховный друид. – Я тоже видел войну и распри. Когда Пылающий Легион впервые вторгся на…
– Так значит, за примером тебе нужно возвращаться на десять тысяч лет в прошлое? – перебил его Вариан. – А как же насчет чего-нибудь чуточку посвежее… или хоть относящегося к делу?
Оба умолкли, не сводя друг с друга немигающих взглядов. Малфурион просто-таки лучился спокойствием, что лишь сильнее раздражало Вариана.
Поразмыслив, ночной эльф решил прибегнуть к иной тактике.
– Не стану отрицать, большая часть того, что ты говоришь, верна. Я совершил немало ошибок, однако стремился учиться на них и научился признавать свои недостатки, стараться поступать, как будет лучше для окружающих. Об этом всегда следует заботиться и друиду, и гладиатору, и правителю.
Прежнюю роль Вариана ночной эльф упомянул вовсе не случайно. Ничего не говоря напрямик, он напомнил королю: если сам Малфурион во время недавних бедствий и пребывал где-то вдали, то Вариан – тоже. Многие годы Штормград страдал без руководства законного монарха – целых десять лет, с тех пор, как Вариан после гибели Тиффин был околдован волшебством Ониксии, а затем был похищен. Разумеется, выбора у Вариана в обоих случаях не было, однако того факта, что королю нередко хочется вернуться в те дни, когда ему приходилось заботиться только о собственном ближайшем будущем, ночной эльф в эту минуту оставлять без внимания не собирался.
