Окрестные деревья приветствовали его. Они были рады его появлению, и не в последнюю очередь – благодаря жившим неподалеку Высокорожденным. Заклинатели внушали лесу тревогу: деревья особенно остро чувствовали угрозу, таящуюся в их магии.
Верховный друид успокоил деревья, как только мог. Но что он мог сказать им, кроме того, что Высокорожденные не будут применять рядом с ними мощных заклинаний? Малфурион обещал Морденту обращаться с его магами уважительно – то есть, в числе прочего, позволять им время от времени практиковаться в своем ремесле… но только до определенной черты и только в специально отведенном месте невдалеке от их лагеря, окруженном защитными чарами друидов. Большую часть своих верховный маг держал в узде, однако Малфурион знал: за самыми амбициозными, наподобие Вар’дина, нужен особый присмотр. Знал… и чувствовал остатки каких-то чар из области тайной магии даже здесь. Как только убийства будут раскрыты, нужно поговорить с Мордентом: пусть-ка построже внушит Вар’дину, где пролегают границы дозволенного.
Продолжая беседу с деревьями и прочей лесной жизнью, Малфурион шел дальше и дальше. Ему предстояло вернуться в храм и заняться более обыденными государственными заботами. Просьбы об аудиенции, одобрение просьб… все то, с чем ему, как обычному друиду, никогда не пришлось бы связываться. Мысли о том, что, пока он… отсутствовал, Тиранда тысячи лет неустанно трудилась на благо народа, усилили чувство вины пуще прежнего.
Спереди послышались приближающиеся шаги. Увидев двух мрачных Часовых, идущих навстречу, Малфурион сдвинул брови.
– Привет тебе, верховный друид Малфурион, – заговорила старшая.
– Что случилось?
– Мы вынуждены сообщить о новом убийстве.
Новость ошеломила Малфуриона до утраты дара речи. Верховный друид замер на месте, ожидая услышать, что ошибается, что дело в чем-то ином, но быстро осознал: да, он все понимает предельно верно.
– Где?
– В глубине леса, далеко к северу отсюда. Та, которую зовут Невой, сообщила о происшедшем нам, а после отправилась искать Майев.
«Майев». Конечно же, сообщить обо всем ей – это было бы вполне разумно… однако верховный друид сомневался, стоит ли догонять ее. Он обещал Высокорожденным, что эти ужасные преступления будут раскрыты. Еще одна смерть разожжет в умах пожар такой силы, что не погасить даже ему.
«В конечном счете, Майев узнает обо всем от Невы. Мне нужно как можно скорее осмотреть место происшествия…»
Более не беспокоясь насчет уведомления о происшедшем Джеродовой сестры, Малфурион велел Часовым показывать дорогу.
Часовые развернулись и двинулись в путь. Поначалу они, из уважения к верховному друиду, шагали ровнее и медленнее, и только после того, как Малфурион демонстративно опередил их на шаг-другой, наконец-то сообразили, что он предпочитает пристойности быстроту.
Малфурион примерно представлял себе, куда они путешествуют, однако был рад, что его провожатым известно точное место. Следовало полагать, Высокорожденного чем-то заманили туда, либо после убийства жертва, как и та, которую обнаружил Джерод, была перенесена в иное место.
Мало-помалу Малфуриона охватило нетерпение.
– Долго еще? – наконец спросил он, глядя на склон очередного холма впереди.
– Согласно тому, что нам сообщили, это должно быть сразу же вон за той возвышенностью, верховный друид.
– Хорошо.
Малфурион снова ускорил шаг, обогнав Часовых.
Внезапно деревья вокруг предостерегающе задрожали. Подняв на них взгляд, верховный друид почувствовал: им страшно, однако опасаются деревья не за себя… скорее, за него.
Малфурион вскинул руку, начиная творить заклинание, и в то же время закричал:
– Назад! Здесь…
Миг – и вокруг него словно бы вспыхнули языки пламени, хотя никакого огня он не видел. Сзади донесся отчаянный крик Часовых. В уши ударил оглушительный треск. Казалось, все тело Малфуриона не просто горит – с него будто заживо содрали кожу.
Каким-то чудом Малфуриону удалось сделать шаг вперед. Страшные муки усилились, и все же друид отчего-то не сомневался: все надежды на спасение – только там, впереди. Вдобавок, и голоса деревьев где-то в глубинах сознания подгоняли: «Не останавливайся! Иди!».
Крики сопровождавших смолкли. Помочь им верховный друид не мог. Вначале следовало спастись самому, а уж после, по мере возможности, думать об их исцелении, иначе верная смерть ждет всех троих.
Верховный друид сумел сделать еще шаг. Боль, пусть самую малость, но поубавилась.
Преодолевая муки, Малфурион услышал чей-то гневный голос. Боль была столь сильна, что, будь это даже кто-то знакомый, верховный друид не сумел бы его узнать. Ясно было одно: говорящий где-то здесь, совсем рядом.
Затем, всего лишь на краткий миг, голос зазвучал ясно, отчетливо… и еще ближе прежнего:
– Отчего ж ты никак не умрешь?
Что-то ударило Малфуриона по голове.
22
Ритуал
Генн наблюдал за подданными, продолжавшими готовиться к отбытию. С нелегким сердцем принял он это решение, но оставаться в окрестностях Дарнаса больше было ни к чему. Остаться означало бы лишь усугубить позор отвергнутых – по крайней мере, на его взгляд – Альянсом воргенов.
Исчезновение Вариана после охоты нанесло гилнеасскому королю нешуточный удар. Вначале меж ними возникла вполне очевидная симпатия, но затем нежданная грубость штормградского монарха начисто уничтожила последние надежды Генна на возвращение в Альянс. Ну, а если надежд на это не осталось, то и выбор был предельно ясен.
Эдрик тоже куда-то исчез, но прочие адъютанты управлялись с делами без затруднений. Еще день-другой – и на месте лагеря не останется ни следа бывших его обитателей.
Внезапно шерсть на загривке Генна поднялась дыбом. Кто-то появился за спиной.
Подобно многим из воргенов, Генн чаще всего оставался в волкоподобном обличье. Так он чувствовал себя крепче, моложе. Стоит королю обернуться человеком – и все старческие хвори тут же напомнят о себе.
Однако сейчас облик воргена также значил, что тот, кто стоял за спиной, не сумел бы подкрасться к Генну незамеченным. Со всей быстротою и грацией воргенского обличья он развернулся, готовясь встретить возможную опасность клыком и когтем.
Но вместо того, чтоб броситься в бой, Генн замер в полной растерянности.
– Вариан Ринн?
Что ж, изумление своего визави Вариан вполне понимал. Повелитель Штормграда и сам чувствовал себя круглым дураком – или, по крайней мере, человеком, абсолютно не разбирающемся в самом себе.
С одной стороны, недавняя охота завершилась тем самым, чего наверняка и желал Малфурион, но одновременно продемонстрировала Вариану полную несостоятельность многих его убеждений и предрассудков. Ошеломленный, Вариан избрал единственный казавшийся доступным выход: отступил перед лицом оказанной ему воргеном чести – чести, которой, по собственным ощущениям, вовсе не заслуживал – и ускользнул в глубину леса, сам не зная, куда.
