Вот только погода отстой. По городу особо не погуляешь, а тёплых мест я не знаю, где можно провести несколько часов. Походить по торговым центрам? Не люблю разглядывать одежду, если не собираюсь покупать, в маке или в чикене сидеть тоже смысла нет, я без денег, а вкусные запахи сведут меня с ума.
Пока я спускаюсь на первый этаж, рассматриваю своё отражение: тонкая шапочка серого цвета, зелёные глаза в коричневую крапинку, осенняя голубая куртка и серый шарф. Никакой косметики, еле заметные синяки под глазами, уставший вид только напоминает о бессонной ночи. Настроения вообще нет.
Точно надо просто проветриться. Погуляю часок, другой, вернусь домой и скажу, что уроки отменили. Мама всё равно звонить классной не будет, а отец на работе.
Кутаюсь сильнее в шарф и, когда лифт замирает на первом этаже, выхожу из кабинки. Достаю наушники из кармана и начинаю распутывать, пока медленно подхожу к дверям. Открываю первую преграду, нажимаю на кнопку и толкаю железную дверь плечом, морщась от внезапного порыва ветра. Сразу хочется вернуться обратно и запереться в комнате, чтобы закутаться в одело и посмотреть какой-нибудь фильм в тепле, но стоит мне выйти на крыльцо, я тут же замираю.
В стороне стоит Егор в накинутом на голову капюшоне и ёжится, прячась за колонной от ветра. Я не ожидаю его здесь увидеть, поэтому меня охватывает неловкость и неуверенность. Зря он пришёл сюда, я же просила его дать мне немного времени.
— Что ты здесь делаешь? — убираю наушники обратно в карман и осматриваюсь.
— Хотел узнать, почему из чс не убрала, — парень смотрит на меня, и под его пронзительным взглядом я теряюсь.
— Забыла, — пожимаю плечом. — Когда зайду «вконтакт», уберу.
— И дай мне свой новый номер, — заявляет парень, продолжая пристально смотреть на меня, словно пытаясь загипнотизировать.
Я фыркаю и прячу руки в карманах, проследив взглядом за нашим соседом, который проходит мимо по дороге, направляясь к своей машине. Штормов шмыгает носом и делает шаг ко мне — я резко смотрю на него, словно предостерегая, и он замирает.
— Я ещё не решила, хочу ли всё возвращать, — серьёзно говорю я. — Это всё сложно.
— Да ни черта не сложно! — вспыхивает Егор, снова сокращая расстояние между нами и замирая всего в паре шагов. Он нависает надо мной. — Ты придумываешь какую-то чушь. Не можем быть вместе, потому что какой-то кретин этого не хочет и может навредить нам. Тебе ли не всё равно на него? Не строй из себя альтруиста, Розина. Твои жертвы никому не нужны.
Я ничего не отвечаю, опуская голову. Егор прав, но…
— Я не хочу, чтобы ты пострадал, — встаю к нему в пол-оборота. — Будет лучше, если мы перестанем пересекаться. Зря ты пришёл.
Прикусываю губу и, не смотря на Шторма, направлюсь в сторону дороги, но парень сильно хватает меня за локоть и останавливает, притягивая к себе.
— Если ты скажешь, что больше не любишь меня, тогда я оставлю тебя в покое, — заявляет он.
Голубые глаза Егора пронзают мою душу, и я понимаю, что не могу пошевелиться и даже отвести взгляд в сторону. Они как магниты. Два чистых почти прозрачных магнита, притягивающих меня к себе и пытающихся заманить в самые глубокие дебри сознания. Я сглатываю, чувствуя крепкие пальцы на локте сквозь куртку, собираю все силы и отвожу взгляд в сторону.
— Не люблю, — собственные слова пронзают моё сердце, и я даже перестаю дышать.
Пытаюсь вырвать руку и поскорее сбежать отсюда, но Шторм встряхивает меня.
— В глаза смотри, — злится Егор, и я даже пугаюсь.
Снова смотрю в его глаза, понимая, что не смогу. У меня решимости не хватит соврать.
Я медлю, пытаясь собрать все свои силы и выпалить одну единственную фразу, которую нужно сказать в этот момент, чтобы спасти и себя и Егора. Всего одна какая-то короткая чёртова фраза. В мыслях вертится: «Скажи ему. Скажи, что не любишь его. Просто скажи это, иначе вы оба пожалеете».
Я открываю рот и почти уже решаюсь выплюнуть фразу, которая застревает у меня в горле, но Шторм, словно почуяв это, наклоняется и целует меня, и я сразу же забываю все слова в этом мире.
Парень обнимает меня, и я шумно выдыхаю сквозь поцелуй. Тело сдаётся, а следом за ним и мысли. Чувства накрывают с головой, и я тону в них, совершенно не понимая, как вообще я секунду назад пыталась сказать этому парню, что не люблю его. Люблю ведь. Безумно люблю!
Его холодные пальцы хватают меня за щёки и шею, и мурашки скользят по мне, устраивая гонки по всему телу. Реальность отступает, и мир сжимается до нас двоих.
— Любишь ведь, я знаю, — шепчет Шторм, чуть отстраняясь.
И мне хочется плакать, а потом кричать, что да, люблю! Всё это время, каждую секунду, каждое мгновение, от которых я убегала. Люблю, люблю, люблю…
— Да, — сдаюсь я, чувствуя предательские слезинки в уголках глаз. — Люблю…
— И я тебя, — он снова целует меня. — Забудем последние месяцы. И больше никакой чуши по поводу Малийского, он больше не твоя проблема.
— Что? — не понимаю я, но Егор снова целует меня, и я забываю обо всём на свете.
Мы стоим возле подъезда моего дома в наших объятиях и никак не можем оторваться друг от друга. Хочется плакать и смеяться одновременно. Хочется кричать, бегать и улыбаться, не смотря на пасмурную погоду и леденящий душу ветер. Хочется, чтобы этот момент никогда не заканчивался, чтобы время остановилось и больше никогда не сдвигалось с мёртвой точки. Хочется, чтобы бесконечность забрала нас к себе и заперла в своей клетке и чтобы никто не смог добраться до нас.
Никто и никогда.
27
Fitz and The Tantrums — HandClap
Егор.
— Короче, — я нетерпеливо завязываю кроссовки, пока Матвей стоит в раздевалке, прислонившись спиной к шкафчикам и скрестив руки на груди.
Выглядит он помятым и болезненно-бледным, но я стараюсь не обращать на это внимания, потому что прекрасно знаю, что лишнее напоминание о состоянии, в котором находится друг, приносит ему одни лишь расстройства. Он держится из последних сил, и каждый раз, когда кто-то сочувственно смотрит на него или пытается высказаться, как ему жаль и всё такое, только злит его сильнее.
Мои тренировки только закончились, поэтому я позвал Матвея в раздевалку, чтобы обговорить план, который придумал вчера вечером. Скоро я должен встретиться с Соней и затащить её к нам на ужин, как просила мать, так что с разговором нужно покончить прямо сейчас. Розина не должна знать, что у нас на уме, иначе будет компостировать мне мозг всю оставшуюся жизнь. Всё должно произойти быстро и без лишнего шума.
— У меня есть план, как вытянуть Малийского на встречу, — сильно затягиваю шнурки и заправляю в бок, чтобы не мешались. — Я стырю телефон Розиной, пока она будет занята, и напишу её приятелю, который подставил её в прошлый раз. Напишу от имени Сони, мол, хочу встретиться с Малийским, организуй это. Этот придурок будет думать, что Розина придёт на встречу, а вместо неё будем мы. Это раз. Два: у меня есть приятель в полиции, я попрошу его помочь. Он позволит нам проучить Малийского, а потом закроет его, сделав вид, что с нами даже не пересекался. В итоге и мы отомстим за тебя, и Саша попадёт под следствие. Ему за нас до трёх лет как минимум дадут. Сечёшь?
