— Только внутреннее обучение в духе «там молчи, здесь молчи, а тут — распишись», — честно признался Лют и все-таки выпутался из парки, но далеко убирать ее не стал. — Но ты всегда можешь обговорить этот момент в докладной. Обучение можно пройти и на стороне, лишь бы после него ты зачислилась в штат и не могла никуда деться.
Я снова кивнула и задумалась, перебирая в уме ближайшие учебные заведения.
— Только не хмурься опять, — взмолился Лют. — Хочешь, я тебе завтра же принесу образец оформления докладной?
— Хочу, — призналась я и улыбнулась. — И еще кое-что…
— М? — отчего-то напрягся особист.
— Покажи татуировку, — попросила я, и Тайка вдруг насторожила уши и дробно застучала хвостом об пол, с любопытством наклонив голову.
Лют перевел взгляд на нее и рассмеялся.
— Отличный из нее индикатор эмоций вышел, а? — беззлобно фыркнул он.
Я некстати вспомнила, как Тайка радовалась каждый раз, когда Лют приходил, и заметно покраснела. Это же была ее радость, или?..
А потом особист стянул через голову свитер и майку, и все конструктивные мысли из моей непутевой головы вымело начисто.
Дракон был огромный. Под заживляющей пленкой черное тело до ужаса реалистично переливалось, наполнялось объемом и плотностью: вцепившиеся в плечо когти, озлобленный взгляд, направленный на зрителя; любовно проработанная чешуя на туловище оживала от каждого движения, разъяренно вилял оплетающий предплечье шипастый хвост, взмахивали кожистые крылья, и казалось, что дракон вот-вот прыгнет, раскроет пасть и вцепится в горло…
Черт, это, должно быть, было очень больно.
— Поэтому тебе понадобились выходные?..
— Ты разбиваешь мне сердце, — насмешливо протянул особист. — Где восторженные возгласы? Где восхищение такой красотой?
Я сморгнула.
«Красотой» это еще только обещало стать. Даже под пленкой виднелось воспаление и облезающая местами кожа, а ногти на руке все никак не приходили в норму — так и оставались светло-сиреневыми от холода.
Но я не могла не признать, что дракон на Люте смотрелся удивительно гармонично. Сухое, жилистое и поджарое тело — на таком же жилистом и поджаром. Сходство было необъяснимым, свойственным разве что душевному родству — как с тотемным зверем.
И что я там думала про куницу?..
— Представь, что я лежу на спине и подергиваю лапками от восторга, — предложила я, несколько испугавшись своего хода мыслей.
Тайка не замедлила продемонстрировать для пущей наглядности, свалившись пузом кверху Люту под ноги и затребовав почесываний, и особист, не выдержав, расхохотался. От смеха изображение словно пошло рябью, и создалось впечатление, что дракон вдобавок готовится от души дохнуть магией на любого зазевавшегося.
Подчиненных, должно быть, «обновка» пугала вообще до нервных обмороков, но об этом я предпочла промолчать.
Глава 6. Lose one's train of thought*
*(англ.) потерять ход мыслей
С одним Лют промахнулся: разрешение (если не сказать требование) на набор добровольцев пришло в тот же день, и Алевтина Станиславовна капала ядом. Логично: ответственность за подопытных предстояло нести ей, и устной договоренностью, как в случае с особистом, никто бы не отделался.
В общем-то, все понимали, почему МагКонтроль так торопится. Общение с Альго-Сай-Таром вышло на ту стадию, где послов вежливо просят покинуть страну, и эльфийский князь даже хвостом не дернул — как будто совершенно не боялся открытого конфликта. У них было несколько тонн твердой магии и технология воспитания магов, а у нас — крысиное кладбище и ошалевший татуировщик.
И четыре дракона, которые в любой момент могли попросить нас покинуть страну. В крайне невежливой форме.
Но это никак не влияло на правовую сторону исследования.
— Я же обязана разъяснить добровольцам, что с ними будут делать! Рассказать, чем они рискуют, что могут приобрести! Как вообще в МагКонтроле представляют себе поиск добровольцев в условиях, когда я сама не знаю точно, что с ними случится! — горячилась Алевтина Станиславовна. — Кто согласится идти? Психушку с суицидниками перетряхнуть, что ли?
Дарина сидела за голографом, терпеливо пережидая ее вспышку и готовясь писать под диктовку: программа исследования тоже отсутствовала. Я же могла только посочувствовать. И крыс покормить — а это дело недолгое.
Подопытные демонстрировали нормальный энтузиазм и аппетит — даже та парочка, которую выставили за окно. Практика показывала, что в индивидуальной изотермической камере крысы мерзнут, а вот на улице — нет, и этот факт в свое время так заинтересовал исследовательский центр, что меня даже выгнали без шубы на крыльцо.
Я чувствовала себя нормально ровно до тех пор, пока следом за мной не выскочил сопровождающий, укутанный до состояния капусты и все равно дрожащий от всепроникающего холода. Мой дискомфорт носил, скорее, характер стадного инстинкта, а вот крысам никто не мог внушить, что без парки на подоконник лучше не высовываться, и они просто наслаждались свежим воздухом.
Порой я им по-белому завидовала, но сегодня от этого занятия меня более чем успешно отвлекли.
— Тиш, — с каким-то нездоровым напряжением в голосе окликнул Лют, не отрывая взгляда от переговорника в руках. — Ты давно заглядывала в реестр браков?
— Давно, — призналась я. Голову резко повело от нехорошего предчувствия. — А что?
Дарина любопытно сверкнула глазами из-за своего голографа, отвлекаясь от печати, и Лют, ни слова не сказав, сгреб меня за плечо и кивком указал в сторону зоны для отдыха. Там он молча сунул мне свой переговорник и отошел в сторону, заваривая кофе.
От волнения у меня перед глазами плыло, но первые же слова открытого в просмотрщике документа заставили тряхнуть головой и бесцеремонно, в духе самого Люта, увести у него полную кружку.
Горько. Особист, как обычно, пил черный, крепкий и густой. Из меня кофе вышиб слезу, и Лют, по-прежнему не говоря ни слова, заменил кружку другой. Упрощенные, грубоватые буквы койне снова сложились в слова, и я с недоверием перечитала заголовок.
«Запрос о выдаче гражданина другого государства».
На кухню заглянула Дарина. Лют тяжелым взглядом провожал каждое ее движение, пока она суетливо заваривала чай, и молчал, пока лаборантка не ушла. Потом выглянул в коридор, отчетливо фыркнул — послышались удаляющиеся шаги — и захлопнул дверь.
— Сайтар просит переправить тебя законному супругу. Техотдел сейчас получает доступ к твоим данным в реестре, но будет быстрее, если ты сама проверишь статус заявления о разводе, — сказал, наконец, Лют.
Я кивнула и внезапно похолодевшими пальцами набрала знакомый адрес в Сети. Страница грузилась издевательски долго, для начала порадовав меня белыми голубями и восьмеркой из золотых колец в кустах сирени, таких густых и разлапистых, что создавалось впечатление, будто свадебную атрибутику туда кто-то выкинул. Я смотрела ролик со злобной досадой, потому что, кажется, и так знала, что сейчас увижу.
