Я не сомневалась, что у найденыша заготовлен вариант действий на этот случай, и ждала подвоха — в любую минуту и с любой стороны. Плодотворным поискам мое настроение не способствовало, зато паранойя цвела махровым цветом по всем направлениям.
Не далее чем месяц назад моя идея с переводом на другую работу никакого энтузиазма у МагКонтроля не вызвала. Им нужен был маг в исследовательском центре, а не проектировщик — пусть даже на договоре и под неусыпным контролем. А теперь вдруг Лют, проныра Лют, который узнавал о желаниях начальства раньше, чем оно само начинало о них догадываться, вдруг советует мне написать докладную о переводе.
Спрашивать о причинах у него самого не имело смысла: все равно мне никто ничего не скажет. Ни он, ни Беляна.
Оставался, впрочем, Хотен. Ревизор-то всегда предупреждал меня, если интересы его конторы и проектного бюро пересекались. Хотя теперь, когда ему грозил контракт с МагКонтролем, все могло поменяться — да и не знала я, когда он приедет, а потому только терялась в догадках и варилась в собственном соку.
Единственный жизнеспособный вариант, пришедший мне в голову, заключался в том, что Лют — не единственный агент, которому сделали татуировку. И вполне возможно, что кто-то не мерз точно так же, как и я.
Поняв, что думаю о чем угодно, кроме собственно переквалификации, я вздохнула и позвонила маме.
Ее, как обычно, мои проблемы волновали больше, чем все тайны магии, вместе взятые, и она была готова слушать хоть о кустах сирени с выброшенными кольцами, хоть о переквалификации — и подбрасывать свежие идеи по любой из выбранных тем. Я прямо-таки представляла, как где-то на станции связи зеленеет от зависти дежурный агент МагКонтроля, мечтая, чтобы ему когда-нибудь так же просто давались жизненно важные решения.
Не знаешь, на кого переучиваться, чтобы пригодилась институтская база и наработанный на месторождениях опыт, если ни о каких магопроводах речи быть не может? Всегда остаются склады твердой магии — они в любом случае будут проходить по ведомству МагКонтроля, а значит, я смогу работать на начальство Люта по выбранной мной же специальности, близкой к прежней. Что может быть проще?
Не знаешь, что делать с разводом? Направь в МагКонтроль предложение запросить в качестве доказательства притязаний Найдена копию подписанного обеими сторонами заявления о заключении брака. Подписаться-то я нигде не успела, и, кабы не длинный язык найденыша, ни в какой реестр запись бы не попала.
А ролик с кустами преотлично отключается надстройкой к просмотрщику…
От разговора меня отвлекла вспышка. Я сморгнула и вопросительно посмотрела на Люта, с невозмутимым видом убирающего свой переговорник в карман.
— Ты улыбаешься, — пожал плечами особист. — Должно же у меня быть свидетельство, что с тобой это иногда случается?
Я показала ему язык — и даже успела сделать нормальное лицо до того, как он молниеносно выхватил переговорник и снова щелкнул камерой.
— Это твой сопровождающий? — спросила мама в трубке — должно быть, услышала голос.
— Да, — непонятно отчего смутившись, призналась я, подняв глаза.
Лют замер, словно мой взгляд пришпилил его к месту.
— Дай-ка ему трубку, — как-то излишне дружелюбно попросила мама.
— Надеюсь, ты не собираешься запугать агента по особым поручениям? — подозрительно уточнила я.
— Я не собираюсь, я запугиваю, милая, — ласково сообщила мама. — Ты же на него уже смотришь, как на потерпевшего? Дай ему трубку, закрепим эффект.
Не выдержав, я рассмеялась и, как послушная дочь, протянула Люту переговорник. Особист приподнял левую бровь, но трубку взял и дисциплинированно отчитался:
— Лют Жигарь, лицо по особым поручениям третьего чина, — молча продемонстрировал мне кулак и продолжил: — Чем могу быть полезен, госпожа Злобина?
Мама ответила.
Я бы дорого дала, чтобы посмотреть на дежурного по прослушке, потому как сам Лют сначала уставился на меня невидящим взглядом, каким обычно смотрят глубоко ушедшие в разговор, потом — покраснел, а под конец начал явственно давиться хохотом.
Кажется, запугивание не удалось.
— Так точно, госпожа Злобина, — ровный, невозмутимый голос до такой степени не вязался с расплывающимся в улыбке лицом, что я искренне пожалела, что у меня нет камеры. — Все согласно букве инструкции. Включая… — он осекся, выслушивая следующую мамину реплику. Левая бровь поползла еще выше. — Нет.
Я замерла, прислушиваясь, но мамину фразу так и не расслышала.
— При всем уважении к вам, госпожа Злобина, — наконец-то изменившимся голосом произнес Лют, — я не собираюсь это обсуждать с кем бы то ни было. Понимаю ваше беспокойство, но мое задание относится к грифу Ф-С.
Вот теперь мамино «Что?!», кажется, расслышала половина исследовательского центра.
— Да, вы вправе ознакомиться со всей общедоступной информацией как член семьи, — невозмутимо прокомментировал особист. — Я вышлю вам копию.
И вдруг — совершенно другим тоном, дружелюбным и теплым:
— Был рад познакомиться, госпожа Злобина.
Я с недоумением посмотрела на погасший экран переговорника.
Кажется, запугивание не то что не удалось — вообще сработало в обратную сторону.
— Что она тебе сказала?
— Ты всегда смеешься, когда кто-то представляется полным именем? — вместо ответа поинтересовался Лют.
Уловка удалась: я снова прыснула.
— Нет, ну сам прикинь…
— Я под этим именем двадцать восемь лет живу, — терпеливо напомнил он.
— Жаль, ты не видел, в какой восторг подобные имена приводят маму, — хихикнула я и отчего-то посерьезнела. «Злобный зачинщик» со скалящимся драконом на плече и толпой перепуганных подчиненных увязывался в чрезвычайно увлекательный образ, который, впрочем, мало ассоциировался со смешливым Лютом, обожающим утаскивать мой кофе. — О чем вы говорили?
Особист тяжело вздохнул и взъерошил короткий ежик волос на затылке.
— Знаешь, до сих пор я был уверен, что подобные разговоры обычно ведут суровые отцы семейства.
Я понимающе улыбнулась.
— Да, мама может… только мне почему-то кажется, что разговоры о серьезности намерений по слежке за мной плохо вяжутся с информацией по грифам секретности. Что значит «Ф-С»?
Ну да, конечно, нашла кого спрашивать, обреченно подумала я секунду спустя, потирая щелкнутый нос.
Проще будет узнать у самой мамы…
Глава 7. Up to no good*
(англ.) замышлять недоброе
Я честно выбрала центр переквалификации и сдала докладную уже на следующий день. Вовремя. К вечеру второго дня в исследовательском центре (полном на удивление живых крыс) появились первые добровольцы.
