— Как ты выводила его на комбинацию с ударом в основание шеи? — спросил особист первым делом, вернувшись с кухни.
Я с сомнением покосилась на платяной шкаф, за которым она скрывалась, — не забыть бы теперь про ужин, — но все-таки переплела пальцы, демонстрируя нужный жест. Особист честно попытался повторить, но только звучно хрустнул суставами.
— Кажется, я для этого слишком стар, — скорбно заключил Лют, — и меня едва не уделала девчонка.
Именно так я себя и чувствовала. Расшалившейся девчонкой, а вовсе не ведущим инженером и уж точно не консультантом по инновациям. Этим вечером я не вспоминала ни о работе, ни о разводе, ни о нависшей над Союзом угрозе вооруженного конфликта, ни об энергетическом кризисе.
Мне было весело и легко. Там, где не помогла ни выпивка, ни регулярные прогулки на свежем воздухе, ни работа от зари до зари, отлично справилась ледяная горка и древний, чудом живой голограф.
— Спасибо, — невпопад, но искренне сказала я и улыбнулась.
— «Спасибо», — передразнил меня Лют и протянул руку, помогая подняться с кровати. — Опорочила мою репутацию лучшего игрока в парные бои — и «спасибо»! Нет уж, я требую реванша!
Ноги затекли от долгого сидения, и я охотно уцепилась за предложенную руку, тотчас страдальчески скривившись: ступни противно закололо — от пальцев до самой щиколотки — и Лют, понимающе усмехаясь, покорно ждал, когда я приду в себя.
— Вообще-то это мне положено требовать реванша, — заметила я, следуя за Лютом на кухоньку, так и не выпустив его ладонь. — Все-таки пять-семь в твою пользу.
— Значит, мы хотим одного и того же, — бездумно прокомментировал особист и обернулся.
А я — как-то легко, на все той же шаловливо-игривой волне — сделала еще шаг вперед, обхватила его одной рукой за шею, заставляя пригнуться…
И замерла в последний момент, уже прижавшись всем телом к его боку и ощущая на талии его ладонь.
Когда Лют щурился, его глаза темнели — но не до такой глубокой, жутковатой черноты, с расширившимся зрачком и пульсирующей бездной на его дне. Гипнотически и пугающе — словно я очутилась перед крупным хищником и не могу пошевелиться, не то в страхе перед его когтями, не то в восторге перед грацией и силой.
Он поцеловал меня сам, жестковато и напористо, перехватывая любую инициативу, ловя каждый вздох и каждую дрожь.
…с ним — совсем по-другому. Он не поддавался, не уступал, словно продолжая уже начатую парную игру — и я снова проигрывала, загоралась азартом, пытаясь перетянуть первенство, забрать себе ведущую роль. А противник только глухо ухмылялся мне в губы, все сильнее прижимая меня к себе, всегда опережая на мгновение, и я, кажется, заранее знала, чем закончится этот раунд…
Разумеется, Тайкой, решившей, что она и так слишком долго ждала свой ужин, а потому звонко тявкнувшей на все общежитие.
Мы вздрогнули, как два пойманных с поличным подростка, и дружно покосились вниз. Тайка повиляла хвостом и демонстративно принюхалась к пустой миске.
Лют с глухим стоном уткнулся носом мне в плечо, и я снова вздрогнула от его дыхания, щекочущего обнаженную кожу. И в третий раз — осознав, что продула даже в этом: особист успел стянуть с меня водолазку и расстегнуть мои штаны, а сам все еще красовался при полном параде, не считая задранного до ребер форменного свитера.
— Что ж, лучше нас остановит Тайка, чем Беляна, — заметила я, не спеша вытаскивать руки из-под его свитера. Это должно было прозвучать философски-отстраненно, но получилось как-то досадливо и обреченно.
Вместо ответа особист ощутимо прикусил кожу на моем плече — и тут же прижался к нему губами. Я судорожно вздохнула и нашла глазами настенные часы. Половина шестого. До прихода Беляны оставалось от силы минут двадцать. Может быть, двадцать пять…
— Лют, — позвала я, уже чувствуя, как уголки губ сами собой разъезжаются в стороны, как у девчонки-подростка, твердо решившей нарушить родительский запрет, пока мамы нет дома, — а у полевых агентов есть норматив на скоростное одевание?
— Есть, — севшим голосом отозвался особист, увлеченно скользя пальцами по моей спине.
— Раздевайся, — сказала я ему.
Просьба оказалась достаточно внезапной, чтобы Лют на мгновение замер, позволяя мне выкрутиться из тесных объятий и отвлечься на кормежку Тайки, — но быстро опомнился и с досадой протянул:
— Все бы тебе командовать и верховодить, — и вместо того, чтобы исполнить невинный дамский каприз, рывком стянул с меня штаны. А стоило резко обернуться, возмущаясь таким самоуправством, как особист поднял меня, вынуждая обхватить его ногами, и без промедления прижал спиной к стене.
С ним мне определенно не светило ни командовать, ни тем более верховодить. Оставалось только расслабиться и плыть по течению — даже если оно норовило сорвать меня с безопасного берега в бушующий водоворот, до темноты в глазах и бессвязных мыслей в голове, ослабевших рук и быстрых, коротких вскриков, срывающих голос и наверняка слишком громких. Мне было не на что опереться — и я держалась за его плечи, прижималась щекой к холодному дракону, а татуировка хищно скалила на меня чернильные зубы. Лют почти рычал — неразборчиво, в таком же забытьи, сбивая дыхание и все наращивая темп — и впервые идеально гармонировал с собственным именем.
В любой другой момент это напугало бы, но в тот вечер все казалось правильным. Он спешил упрочить свои права, отпраздновать победу — а я хотела забыться, с головой нырнуть в безудержный водоворот и снова ощутить себя нужной и желанной.
И все было так, как требовалось — нам обоим.
Норматив на скоростное одевание я бы определенно завалила, даже если бы не шаталась на ослабевших ногах, но Лют, так и не соизволивший снять штаны, управился в рекордные сроки и пришел на помощь, самолично спася мою водолазку из-под сытой Тайки, решившей, что это отличная подстилка. В результате пришедшая ровно в шесть Беляна застала вполне приличную картину — мы сидели и, переглядываясь, как два подростка с общей Великой Тайной, бодро жевали слегка подсушенный, но необычайно вкусный ужин. Единственной деталью, выбивающейся из идиллической картины дружеских посиделок, была Тайка: лишившись водолазки и уяснив, что запеченной курицей мы не поделимся, собака разобиделась и ушла дремать на особистскую кровать.
У нас не было сил ее сгонять, а Беляна, разумеется, немедленно открыла рот.
— Признаться, я ожидала увидеть в твоей постели Тишу, а не Тайку, — сообщила она, привалившись плечом к платяному шкафу. А потом присмотрелась и коротко произнесла: — О.
— О? — перепросила я, с подозрением окинув себя взглядом. Водолазка, конечно, в шерсти, но в остальном…
— Причешись, — посоветовала особистка и, к моему безграничному удивлению, свернула тему. — А еще порция найдется?
Лют махнул рукой в сторону остывающей плиты, и Беляна, исследовав контейнеры, утащила себе здоровенный кусок запеченной курицы. Тайка немедленно спрыгнула с кровати и процокала к столу, сделав невероятно жалостливую морду.
