Я сама решила распустить слухи, когда думала, что они помогут поймать Найдена, и думала, что переживу. Потреплются, перемоют косточки, почешут языки — и успокоятся. Мало, что ли, событий происходит в мире каждый день, чтобы без конца полоскать мое имя?
Одно открытие Алевтины Станиславовны чего стоит!
— Ты уже не расстраиваешься? — недоверчиво спросил особист, поймав меня за локоть. — А то я собирался идти и вырывать ноги, если ты захочешь. Или замуж звать.
Челюсть я не уронила только потому, что ириска не позволяла двигать ею вовсе.
— Вытаращенные глаза и сердитое сопение — совершенно не тот ответ, который мужчина мечтает получить в такой ответственный момент, — хмыкнул Лют, ничуть не смутившись. — Я помню, что ты уже замужем, но что мешает мне пойти и вырвать ноги не своим агентам, а Найдену?
— Да нет! — от любопытства я даже сумела разлепить челюсти. — Откуда ты знаешь, что я не расстраиваюсь? Эмпатическая связь с Найденом устанавливалась несколько недель!
Лют не выдержал и, расхохотавшись, прижал меня к себе одной рукой.
— Женщина, ты невыносима, — выдохнул он мне в макушку. — Вообще-то ты просто перестала хмуриться. Чтобы это заметить, не нужно никакой эмпатической связи… а ириски, увы, хватает на две с половиной минуты. Возьмешь еще штук пять? Как раз дойдем до дома, а уж там я что-нибудь придумаю, чтобы ты не задавала неудобные вопросы. Там… ужин, например?
Я рассмеялась и треснула его кулаком по спине. Парка поглотила всю силу удара, и Лют только злорадно хохотнул — но быстро посерьезнел.
— Предложения так не делают, но я хотел бы, чтобы в следующий раз, когда я вернусь к этому вопросу, у тебя был готов ответ. По возможности, не такой, чтобы мне захотелось дать тебе ириску.
Мой печальный опыт говорил, что предложения делают по-разному. Такой вариант — по крайней мере, без шантажа и ультимативных форм — был еще не самым плохим.
— Еще скажи, что после того, что ты со мной сотворил, обязан, как честный человек…
Лют без разговоров засунул руку в пакет и выделил мне полную горсть ирисок.
Глава 12. If you can’t be good, be careful*
*(англ.) «если ты не можешь быть хорошим, будь осторожен», поговорка без аналогов на русском языке, близко к совету «не попадайся»; происходит от латинской пословицы «если не целомудренно, то, по крайней мере, осторожно»
— О, кстати, а Владимира Сотникова нашли? Того парня, с чьего переговорника Найден звонил первый раз?
Лют страдальчески покосился на пустой пакет и отвернулся к раковине, домывая посуду. Ириски закончились еще по дороге домой, купленный на вынос обед — с четверть часа назад, и заткнуть меня было нечем.
— Тиш, дождись официального перевода. Если тебя допустят к этому делу, будешь знать все, что позволит чин.
— Седьмой-то? — поскучнела я. — Рискну предположить, что самой интригующей информацией, которую мне доверят, будет местонахождение любимой кружки замначальника отдела.
— Подпустить зеленого новичка к кружке Самого? Смилуйся, тебе только намекнут, где может находиться твоя.
— Лют! — возмутилась я.
— Тиш, чего ты от меня ждешь? — вздохнул Лют, отвернувшись от раковины, прислонился плечом к буфету и скрестил руки на груди. Форменный свитер перекосило, и из горловины на меня заговорщически глянул чернильный дракон. — Я не могу выдавать тебе данные по делу. Добиться для тебя более высокого чина — тоже. Ты еще даже обучение не прошла!
Я печально вздохнула и потрепала за ухом насторожившуюся Тайку.
Во всем этом было что-то вопиюще несправедливое. Все эти «данные по делу» непосредственно касались меня, моей жизни и дальнейших планов, но один разнесчастный гриф — и я уже не имею права ничего знать! Даже что сам гриф, собственно, значит…
— Иди сюда, — скомандовал Лют и протянул ко мне одну руку. Вторая по-прежнему держала дракона за невидимый под свитером хвост. — Иди-иди, нечего действовать на нервы собственной собаке. Если ты так расстроена, врежь мне и успокойся.
Предложением врезать я воспользовалась охотно, но успокаиваться не спешила, и особист привычно прижал меня щекой к своему плечу.
— Мы его не нашли, — вздохнув, признался он. — Сотников как сквозь землю провалился. Не исключено, что Найден будет рад это слышать, так что в следующий раз, когда ты его увидишь, осчастливь и попробуй разговорить. Если повезет, накроем шпионскую сеть.
— Следующий раз? — недоверчиво переспросила я, обняв его за талию. — Ты же говорил, что мне к нему нельзя.
— Тебе к нему нельзя, потому что я ему ноги вырву, — категорично подтвердил Лют и скривился. — Но я говорил, что было бы нелогично с моей стороны таскать тебя с визитами, если за первую попытку я должен был схлопотать выговор или, что еще вероятнее, отстранение. МагКонтроль понимает, что ты — по-прежнему единственная, кто способен заставить Найдена совершить ошибку. Мы по-прежнему не знаем, как он связывается с Сайтаром и что успел передать помимо вестей о твоем здоровье — а нам эта информация нужна позарез. Поэтому тебе позволят навестить его перед переводом в тюрьму, только сопровождающего назначат другого.
— Перед переводом? — повторила я. — Чтобы он придумывал план побега, исходя из того, что это будет наиболее удобный момент?
Лют молча поцеловал меня в макушку и так остался стоять, уткнувшись носом в мои волосы.
— Думаешь, он не поймет, что это ловушка? — неуверенно спросила я. — Как-то это…
— Не вздумай сообщать ему о переводе, — предупредил особист. — Он должен услышать об этом из случайного разговора медсестер. Твоя задача — помаячить перед глазами и порадоваться, что он выздоравливает и скоро будет в порядке.
— Ты что, зубами только что скрипнул?
Вместо ответа меня куснули за ухо — легонько, но настрой угадывался на ура.
— Впустую суетиться над койкой — это не мое амплуа, — честно предупредила я. — А для того, чтобы таскать напильники в передачах, я недостаточно рисковая.
— Вот на это и посетуешь, — пробормотал Лют, стремительно теряя интерес к делу, и запустил руку мне под свитер. — Что магию у тебя отобрали, напильников в этой дыре днем с огнем не сыщешь, Сотников на звонки не отвечает, крысы мрут, снег холодный, а дракон злой…
— Потерявшего совесть сопровождающего забыл, — хмыкнула я. Пальцы Люта под свитером неспешно протянули две прохладные линии вдоль позвоночника, и я поняла, что продуктивного разговора уже не получится.
— Поверь, — злорадно ухмыльнулся Лют, — он обо мне не забудет. Все две недели перед выпиской ежедневно будет терзаться и вспоминать.
— Уверен? — усомнилась я. Найден и внутренние терзания в одном предложении увязывались только при условии использования дополнительных слов вроде «не испытывает», «не слышал» или, на худой конец, «чужие».
