Ровно до тех пор, пока из-за жилых куполов не выглянуло здание стационара.
Особистка споткнулась на ровном месте, белея от холода, а я не успела ее поддержать: от нахлынувшей гневной тоски и безысходности в горле засел горячий ком и так сильно заболели глаза, что я зажмурилась — и из них хлынули слезы. Щеки защипал мороз, и я поспешно протерла лицо варежками, пытаясь справиться с собой.
— Что з-за ч-черт… — проскулила Беляна, инстинктивно сворачиваясь в калачик прямо на снегу.
Ее так сильно колотило, что это было заметно, несмотря на усилившуюся метель, и я — откуда только силы взялись — рывком подняла ее на ноги. У нас уже явно не было времени на то, чтобы бежать до стационара за седативным, а потом еще и ждать, пока оно подействует, да и инструкции мне вряд ли кто-то успел бы повторить. Но я все равно потратила драгоценные секунды, чтобы обнять особистку, вытягивая из ее крови магию. Той оказалось неожиданно много, и отступила я только полминуты спустя.
— Беги отсюда, — скомандовала я и, видя, что Беляна обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь, и упрямо стоит на месте, рявкнула: — Ты тут сдохнуть решила, аккумулятор Келл-положительный?! Бегом!!!
Особистка прикусила губу, часто-часто заморгала — но все-таки развернулась и припустила прочь, не дожидаясь, пока ей снова понадобится моя помощь. Я опять стерла выступившие слезы и отвернулась.
Метель словно специально ждала этого момента, чтобы резко поменять направление. Теперь ветер со всей силы дул мне в спину, будто подгоняя.
«Вот Беляне сейчас весело, наверное», — подумала я и побежала к магистрали, едва видя дорогу.
Здание стационара то скрывалось за снежными вихрями, то кокетливо приоткрывало нижний ряд окон и гостеприимное крыльцо. Я остановилась на мгновение, махнула рукой фигуре в белом халате, показавшейся в окне, и побежала дальше. Чужим страхом и ощущением собственной беспомощности веяло сразу с трех сторон — мой «гарем» тоже собирался к подземной драконьей берлоге, уже не надеясь на успокоительные.
Что-то подсказывало, что Третьей с ее горем все равно требовалась совершенно другая дозировка. А раз уж я оказалась здесь первой, то должна потянуть время, пока начальство раскачивается с всеобщей эвакуацией. Может быть, людям с окраин еще удастся спастись…
Я тряхнула головой и остановилась, тяжело дыша. Сердце колотилось так заполошно, словно хотело вырваться из грудной клетки и эвакуироваться в первых рядах, раз уж хозяйке не хватает на это мозгов. Прав все-таки Лют, физические нагрузки должны быть регулярными…
«Хотя какая мне теперь разница?» — еще успела подумать я, прежде чем кто-то такой же запыхавшийся сшиб меня с ног, всем весом вжимая в снег.
— Наконец-то! — выдохнул он мне в ухо.
Голос у него охрип и звучал совершенно незнакомо, лицо раскраснелось от холода, в воспаленных глазах стояли злые слезы — и сначала я узнала даже не его самого, а магию, пропитавшую его насквозь, все еще пахнущую паникой и болью Мирины и моим страхом.
— Стожар?!
Он не был настроен тратить время на узнавание и приветствия, а потому бесцеремонно подхватил меня поперек туловища. От руки под моей спиной ощутимо повеяло холодом, из-под слишком большой для Стожара парки пробились первые ледяные шипы, и мне на лицо попало несколько стремительно остывающих капель крови.
Я скривилась — и, осознав, что он сейчас сделает, быстро обхватила его руками: как помешать телепортации, я не знала — но что мешало отобрать у него магию, необходимую для перемещения? Вряд ли ее так уж много, где бы Стожар ее добыл…
По земле подо мной пробежала дрожь, снег взвился вверх, перекрывая обзор, и откуда-то со стороны магистрали послышался неуклонно нарастающий гул — но я, поглощенная собственными ощущениями, едва обратила внимание.
Магии было много. Действительно много — захоти Стожар, он сумел бы телепортировать нас двоих хоть прямиком в Сайтар, хоть к черту на кулички. Но теперь все это распирало меня изнутри, а разъяренный лазутчик пытался играть со мной в инфернальное перетягивание каната, прикладывая все усилия, чтобы вернуть магию себе.
На какое-то мгновение мне захотелось поддаться. По венам растекался холод, немели пальцы, в спине кололо, а на перекошенном лице противника играли бледно-зеленые отсветы — должно быть, я светилась от переизбытка магии, как Найден когда-то…
Стожар мог избавить меня разом ото всего. От холода, от необходимости связываться с найденышем, от дракона, от МагКонтроля, ото всех, кто не понимал, чего требует и ждет от меня — но упорно продолжает… только поддайся, только отдай, и над тобой не будет нависать занесенным мечом ни Сам, ни верхи с их исследовательским пылом; не будет содрогающейся земли, гула, отдающегося в костях, опасности и вездесущих идиотов, не желающих продумать последствия до конца, не будет того, что ты считаешь своим долгом. Ослабь на мгновение контроль — и все нынешние проблемы решены…
И появятся новые. С беззащитностью, чертовым языковым барьером и неопределенностью, неуверенностью в завтрашнем дне. Один исследовательский центр сменит другой, и кто знает, что придет в голову эльфам? Их-то не сдерживают законы Свершившегося Союза и один упрямый особист, всегда готовый перегрызть глотку любому противнику…
В спине что-то влажно чавкнуло, и меня пронзило болью. Я закричала, разжав руки, и выгнулась дугой. От этого движения стало еще больнее, и наложившийся поверх драконий гнев словно дал подсказку.
Я вспомнила, как Найден стрелял в Люта льдом, и резко открыла глаза.
Мир вокруг казался другим. Каким-то слишком медленным, неспешным — Стожар все еще летел назад и вверх, насквозь пробитый ледяной стрелой; на его лице застыло удивление и боль, зеркальное отражение моей; снежинки мягко кружились, оседая на землю, а гул распался на сотни растянутых во времени звуков.
А еще кто-то рядом был испуган. До трясущихся рук и ступора. Не мной.
За меня.
— Тиша?..
Я не должна была слышать. Слишком тихий голос — за непрекращающимся гулом магии и завываниями метели… но я слышала. А он — меня. Всегда и во всем.
На наручниках наросли полупрозрачные бледно-зеленые сосульки, худое лицо побелело от холода и страха. Его сопровождающие сбежали, и, черт подери, ему тоже хотелось — если бы не я.
— Он тебя ранил?
Я покачала головой и села. Разве он мог?
Взгляд Люта остановился на снегу подо мной и зловеще потемнел, но я не стала оборачиваться. Стожар, пусть и недобровольно, отдал мне то, в чем я нуждалась больше всего, и медлить я не имела права.
Остальные были где-то рядом. Самое яркое пятно эмоций — противоречивых, раздирающих его изнутри, как магия, — замерло на самой границе восприятия; второе — медленно приближалось от здания стационара. А третье стояло прямо передо мной, обжигая беспомощностью и гневом, так похожим на драконий, что на какое-то мгновение мне показалось, будто они сливаются в единое целое.
