А пока я радовалась, что шарф удерживает упавшую челюсть и одновременно затыкает мне рот, не позволяя вывалить все свое недоумение и негодование, Беляна вдруг вся как-то подобралась, посерьезнела и даже затушила сигарету.
— Все-таки ты?.. — спросила она без явной связи с предыдущим разговором. — Есть еще.
— Я уже, — мрачно хмыкнул Лют. — Не в том смысле, но отцу можешь передать. Только чтобы дальше не пошло, ладно?
И оба покосились на меня. Я вжала голову в плечи, но любопытный блеск в глазах погасить не смогла.
— Нет, — сразу сказал мне Лют. — Ни слова. Ты вообще ничего не слышала, ясно?
Я безнадежно кивнула. Рассчитывать на то, чтобы особист по доброте душевной поделился подробностями подковерных интриг своего отдела — пусть даже я явно как-то в них вовлечена — не приходилось.
— Умница, — похвалил Лют. — Возьмешь Тайку, прогуляемся до магистрали, задержимся ненадолго и вернемся. Ужин — с меня. Сплетни, конечно, будут, но их я беру на себя. Пару человек заткну, остальные сами догадаются, как правильно держать язык за зубами.
Я высунула нос из-за шарфа и наивно поинтересовалась:
— А моего согласия ты спросить не хочешь?..
Тайка, меховая предательница, при виде этого бесцеремонного чинуши пришла в бешеный восторг: подпрыгивала, виляла хвостом, лаяла и поскуливала, пока невольно развеселившийся от сей картины Лют не плюнул на так и не снятую парку и не принялся начесывать собаку за ухом. Я зашла в дом за комбинезоном, а вернувшись, застала ее в эротической позе — лапы в стороны, пузо кверху, на морде — блаженство. Особист чесал подставленный ему меховой живот с аналогичным выражением лица.
— Ребят, я вам не мешаю? — скептически уточнила я.
— Присоединяйся, — предложил Лют, посмеиваясь.
Участвовать в групповухе я отказалась, а Тайка, услышав характерный шорох комбинезона, подхватилась и дисциплинированно встала на все четыре лапы, чтобы хозяйке было сподручнее ее одевать, но на особиста косилась с предвкушением. Он не разочаровал: прогулка вышла длинная, а Лют вовсе не гнушался развлечениями в духе «швырни собаке палку», «кинь снежок» и «изваляй товарища в сугробе».
Поскольку под определение товарища с равным успехом подходила и Тайка, и я, до магистрали мы добрались раскрасневшимися, остаточно подхихикивающими (или, в Тайкином случае, полаивающими) и даже взаимно довольными.
Магистрали там, строго говоря, уже не было. Трубопроводы разобрали, траншею засыпали, и только никому не нужная бытовка с выбитыми стеклами и погнутой стеной обозначала место, где планировалась постройка второй по значимости системы магоснабжения в стране.
Но тоска на меня накатила не поэтому, а бессильная злоба и вовсе не относилась к числу эмоций, вызываемых заброшенной стройкой.
— Уже здесь? — спросил Лют, будто уловив перемену моего настроения.
В последнее время подобная чуткость не вызывала у меня ничего, кроме подозрительности, и я молча заломила бровь.
— Я ее не слышу, — сказал особист. — Драконессу. А ты улавливаешь ее настроение уже на этом расстоянии?
Переварив его вопрос, я нахмурилась. Кажется, в прошлый мой визит на магистраль я «услышала» Третью только у самой траншеи, а бытовка стояла ближе к госпиталю…
— Она злится все сильнее, — осторожно сформулировала я.
Но Лют, к счастью, не относился к числу тех, кто считал, что драконье горе я выдумала для пущей драматичности.
— Ты говорила, что связь двухсторонняя, — сказал особист, вместе со мной шагая к центру месторождения. Судя по неунывающему виду, он действительно ничего не чувствовал. — Сможешь попытаться ее как-то… ну, утешить?
Я недоверчиво посмотрела на него снизу вверх. Тайка, поджав хвост, доверчиво прислонилась ко мне меховым боком.
— Мы все еще говорим о многотонной ящерице, живущей сотни тысяч лет. Как считаешь, с какой скоростью она думает? Мои увещевания ей покажутся комариным писком, — неуверенно хмыкнула я.
Это уже не говоря о том, что мне самой чертовски хотелось бы, чтобы меня кто-нибудь утешил. Два горя плохо уживаются рядом: каждый хочет говорить о своем, а не сочувствовать чужому.
— Но попытаться-то ты можешь? — с еле слышным нажимом поинтересовался Лют.
Я растерянно пожала плечами и остановилась.
Раз я ее слышала даже отсюда — значит, и она меня услышит. Незачем идти дальше.
Только вот что я могла ей «сказать»? «Мне очень жаль» — плохо перекладывается на язык эмоций. «Мне стыдно за свое невежество и грустно из-за того, что оно причинило тебе боль» — уже ближе, но вряд ли способно кого-то успокоить.
Разве что… я уселась в ближайший сугроб, обняла Тайку и, зажмурившись, уткнулась носом ей в холку. Почти полтора месяца назад — полторы вечности назад — эта жизнерадостная рыжая девочка стала единственным, ради чего я хваталась за реальность и искала способ выбраться, вернуться и жить дальше, несмотря ни на что. Я была не одна, я была нужна ей, и это меня спасло.
Ответственность за кого-то.
Третья тоже была не одна. Первая значила для нее много — если вообще не все на свете — и с ее гибелью мир стал тусклее, тоскливей, но здесь все еще оставались Второй, Четвертый и Пятый. С ними Третью связывали точно такие же узы, и она была для них тем же, чем Первая — для нее.
…но драконы точно так же скорбели о Первой и гневались. У них была Третья, о да. Но это никак не отменяло того, что Первую убили. Убили беззащитную, во сне, убивали медленно и со вкусом, называя ее смерть техническим прогрессом и ни о чем не жалея, ничего не стыдясь. Ее убили люди, мимолетные, мелкие, мелочные, чья жизнь не стоила и грана от ее вечности…
— Тиша!
Меня заставил встряхнуться даже не оклик, а весьма чувствительный, несмотря на толстый рукав парки, укус. Но на тот момент я была совершенно не настроена обижаться на Тайку из-за него.
— Ну-ка иди сюда, — скомандовал Лют, но подошел в итоге сам — и протер варежкой мое лицо. — Судя по тому, что ты разревелась, драконесса тебя все-таки слышит?
— Не знаю, — неуверенно отозвалась я. — Если и слышит, то я ее только сильнее рассердила.
Кажется, к числу персон с завышенным чувством личной ответственности Третья не принадлежала.
— Ладно, — устало вздохнул особист и протянул мне руку, помогая подняться. — Значит, придется все-таки выписывать сюда Хотена.
— Хотена? — растерялась я. — Он-то тут причем? Разве его не отправили инспектировать ВоенПром?
На лице Люта отобразилась непередаваемая гамма эмоций. От искреннего сочувствия и понимания — до откровенной насмешки.
— Тиш, — негромко сказал он, — ну-ка, когда ты получила первую дозу магии от Найдена?
Я насупилась, и Тайка еще теснее прижалась к моей ноге. Ей было неуютно и страшно.
