— Что ты делаешь?
Проигнорировав меня, Марк подошел к воротам и нахально постучался. Открыли нам не сразу: должно быть, еще не забыли приметный экипаж и сумасшедшую манн-ви, которая имеет привычку посреди землетрясения и грозы собирать подписи для разрешения на помолвку несовершеннолетней сестренки — и отнюдь не горели желанием продолжить знакомство.
— Опять ты, — мрачно произнесла манн-ви у ворот, ничуть не обманув мои ожидания. — Что?
— Она тут за компанию, — решительно объявил Марк, не рискуя заходить за ворота.
— Что? — вытаращилась я.
Но это, как выяснилось, был еще не предел.
— С тебя снята метка нашего покровителя, — чуть нахмурилась манн-ви. — Твоя семья сполна расплатилась с ним за чудеса. Что тебе нужно здесь?
— Три года назад сюда приходила одна девушка, — уже не так уверенно сказал Марк. — Она предлагала забрать ее вместо Мигеля Ар-Нарилль. Тогда ей отказали, потому что она — маг, и ее нерожденный первенец был обещан в услужение на Медоносные Луга. Я же не маг и хочу знать, могу ли заменить брата в святилище.
— Ты с ума сошел?!
— Если таково твое желание.
Мы с манн-ви заговорили одновременно — и неприязненно уставились друг на дружку. Кажется, о спокойной жизни в обители я могла забыть — а Марк еще и снова меня проигнорировал:
— Таково мое желание. Как только Мигель покинет Алдеан и попрощается со мной, я намажу веки маслом.
Все трое невольно покосились на жаровни по бокам от ворот. Ароматный тимьяновый дым продолжал валить вертикально вверх, подтверждая правдивость слов Марка и искренность его намерений. Тогда манн-ви задумчиво кивнула и велела ждать ее у ворот, пообещав вернуться с Мигелем.
— Ты с ума сошел, — ослабевшим голосом повторила я, когда мы остались вдвоем.
— То есть, когда ты добровольно жертвуешь пятью месяцами свободной жизни, это нормально, а когда я хочу выручить брата — так это я свихнулся? — криво усмехнулся талбот. — Или ты надеялась, я не соображу, что не смогу ступить на земли Алдеана без дозволения покровителя?
Я заметно смутилась, и Марк с усталым смешком покачал головой:
— Хорошего же ты обо мне мнения.
— Хорошего, — подтвердила я. — Именно поэтому и хочу, чтобы…
— А я хочу, чтобы ты не пыталась решать за меня, — перебил Марк. — Я знаю, что делаю, Лави.
— Хотелось бы верить, — пробормотала я и обреченно прикрыла глаза.
Старший Ар-Нарилль на брата с сестрой не был похож ни капли. Если Марк и Памела вызывали стойкое желание немедленно схватиться за нежную полупрозрачную акварель, то при взгляде на Мигеля я невольно вспомнила, что где-то под кроватью еще должна пылиться старая коробка сангины. Он был словно создан для монохрома: плотное телосложение, бронзовый загар, рыжевато-каштановые волосы, темные глаза — и при этом такие резкие, немного грубоватые черты, что не требовалось никакого цвета, чтобы подчеркнуть их выразительность.
Выразительности ему вообще было не занимать: еще издалека Мигель принялся излагать концепцию перерождения неподготовленного мозгового вещества при длительном контакте с морским воздухом, которым Марк, несомненно, передышал. Я не могла с ним не согласиться, но, заметив, наконец, рядом с младшим братцем женщину, Мигель поспешно заткнулся, чуть помялся, словно вспоминания нужные слова, и переформулировал суть своих претензий:
— Ты что творишь?!
— Работаю, — невозмутимо отозвался Марк.
Кажется, такой обмен любезностями у семейства Ар-Нарилль был в ходу. Оставалось только надеяться, что исключительно среди мужской половины семейства, потому как даже я, несмотря на регулярные беседы с теневыми и работягами из доков, все равно волей-неволей пополнила словарный запас.
— Герцогиня в курсе, и ты сейчас нужен ей на воле, — не дожидаясь продолжения расспросов, сообщил Марк и вручил Мигелю внушительную папку. — Почитай на досуге.
Старший Ар-Нарилль мгновенно заткнул фонтан возражений и открыл папку.
Я не видела, что он там прочел, но спустя полминуты напряженной тишины Мигель поднял голову, задумчиво изучил меня пронизывающим, как у всех инициированных манн-ви, взглядом и деловито протянул руку:
— Значит, та самая Лави Ар-Фалль…
Я ответила на рукопожатие, уже ничему не удивляясь. Если в обители есть телефон, почему бы не быть газетам? Чем-то же манн-ви занимают свой досуг — помимо папок, переданных с воли в критический момент.
— Та самая, — с непередаваемым сарказмом подтвердил Марк, не дав мне и слова вставить. — И, как ты уже догадался, мы очень спешим под сень монастыря.
Кажется, его еще здорово подмывало сообщить, что будущий король обещал лично оборвать все протянутые ко мне руки, но Марк стоически сдержался, стремясь сократить объяснения и прощание. Мигель же, как специально, не торопился выпускать мою ладонь, неприятным взглядом рассматривая что-то над моим левым ухом. Этой же непонятной точке он и кивнул:
— Я вернусь к вечеру и заменю Марка. Постарайся вытащить этого оболтуса из-под Холмов до полуночи, ладно?
Напрашивающееся обещание вытащить оттуда обоих оболтусов попадало под уголовную статью об оскорблении королевского достоинства, так что я ограничилась таким же коротким кивком.
А тимьяновое масло на веках оказалось той еще гадостью. Оно мгновенно заволокло глаза жирной пленкой, и я никак не могла проморгаться — не говоря уже о том, чтобы что-то видеть. Зато когда наконец получилось сфокусировать взгляд…
Пропала узкая тропинка между и ласточкины гнезда обитаемых пещер. Вверх, к святилищу, вели широкие ступени из прохладного мрамора; темные скалы сменились ровными стенами с белоснежной лепниной, в распахнутых окнах виднелся близкий прибой, да морской бриз развевал полупрозрачные занавеси, такие тонкие и невесомые — словно сплетенные из восторженного вздоха…
Только Мигель, шагнувший за ворота, оказался одет в горелые лохмотья.
— До полуночи, — твердо сказал он. — Больше времени у вас не будет.
Марк, позабыв о моем присутствии, подробно обрисовал, что возлюбленный старший брат может сделать со временем и ценными указаниями. И потер глаза — то ли не верил им, то ли собирался разреветься. А я, наконец, сообразила, почему Таби не испытывала никаких проблем с тем, чтобы спрятать детей.
Мы напрасно собирались искать вход под Холмы в морских пещерах. Он располагался сразу за воротами монастыря.
— Допустим, — сам себе сказал Марк и встряхнулся. — Что дальше?
Манн-ви, охранявшая ворота, словно соткалась из воздуха. Здесь, на земле своего покровителя, она будто светилась изнутри — только вот не счастьем и силой. На мгновение мне показалось, что в пустой человеческой оболочке кто-то развел костер — а отблески пламени сверкают сквозь распахнутые глаза и прорываются между неприятно улыбающихся губ.
