Повеяло холодом, откуда-то донесся шум быстрых крыльев. Первой в зеркалах явилась альциона — незваная, но, очевидно, живая. Я вздрогнула, когда она обрушилась на мое плечо — правое. На левое она с некоторых пор не посягала вовсе, и, пожалуй, мне было чересчур интересно, почему.
Призрак не отзывался.
— Явись, мертвый, незваный! — с нажимом повторила я, подавшись вперед, — но в зеркальцах по-прежнему отражалась только я да альциона. За левым плечом было пусто.
Я не поленилась встать и задернуть занавески, заподозрив, что духа смущает дневной свет. Кухонька погрузилась в полумрак, шелестящий за окном ливень будто стал громче — но и третий призыв остался без ответа, что могло значить только одно: я звала неправильно.
— Явись, мертвый, призванный! — сама себе не веря, произнесла я: во время спиритического сеанса мне и в голову не приходило целенаправленно кого-то звать, и пустота за левым плечом моего отражения только подтверждала самую неадекватную догадку.
Я глухо выругалась, помассировала виски, едва не спихнув альциону, — и, чувствуя себя круглой дурой, обреченно пробормотала:
— Явись, живой, незваный!
Здравый смысл подсказывал, что на подобный призыв вполне мог явиться хоть юный Терренс, хоть сам Тао, будь он неладен; взгляд я поднимала неохотно, заранее догадываясь, что увиденное мне не понравится.
И, разумеется, не ошиблась.
За спиной обоих моих отражений стоял, положив руку мне на левое плечо, седой изможденный мужчина. Возраст изрезал его лицо глубокими морщинами и неподъемным грузом улегся на плечи, потихоньку пригибая к земле, но даже он ничего не смог поделать с упрямой линией рта и проницательным взглядом выцветших от старости глаз. Под ногтями на его руке темнела грязь. На расшитую золотом церемониальную мантию налип нежный голубой пух, и между резных зубцов короны застряло длинное маховое перо.
Сквозь Его Величество просвечивали очертания печи и задернутые занавески, и я внезапно со всей ясностью поняла, почему мама на спиритических сеансах никогда не ограничивается именем и титулом, норовя зачитать половину биографии вызываемого духа.
Король когда-то тоже был Ричардом Аллистером, принцем Вайтонским, и то, что его дух сейчас ошивался в глухих колониях, определенно не значило для Вайтонской Империи ничего хорошего. Как и то, что первый наследник престола ошивался вообще неведомо где.
— Так вот почему Тао сказал, что у него нет нескольких недель! — сообразила я.
Его Величество кивнул и невесело улыбнулся. Блеснули испачканные в багровом зубы, и я вдруг поняла, что под ногтями на его руке не грязь, а кровь.
Моя.
— Так вот почему… — устало повторила я и откинулась на спинку стула. Рука короля лежала на моем плече, как приклеенная.
О ритуале изгнания не могло быть и речи. Его Величество умирал — потому его дух так легко откликнулся на зов вместо нынешнего принца, потому и последовал за мной: я еще могла подпитать его, отсрочивая неизбежное и позволяя выиграть еще немного времени для Тао и Кристиана. Уж король-то прекрасно понимал: одно дело, если он, не отыскав пропажу, благословит на правление младшего сына, и совсем другое — если тот взойдет на престол сам, когда умрет его отец, а старший брат будет считаться пропавшим без вести. Мир в Вайтоне со всеми его недовольными колониями и без того был слишком шатким, чтобы давать такой роскошный повод для беспорядков.
А благословить король никого уже не мог. Если его дух здесь, значит, тело сейчас в лучшем случае в коме.
Я обреченно выругалась и достала глубокую миску. Собравшись с мыслями, вытянула над ней левое предплечье, где только-только покрылся коркой след от ранки, и отвернулась, когда альциона с готовностью спорхнула с моего плеча на стол.
Тао требовалось больше времени, а значит, королю нужны силы, чтобы держаться как можно дольше. Для моего предплечья это не значило ничего хорошего.
Меньше всего на свете мне хотелось лезть в политические игрища. Я искренне считала себя женщиной скромных запросов. Меня вполне устроило бы, если бы мне вернули мою простынку, подарили приличную чернильницу и оставили в покое, позволив самозабвенно осваивать новые рецепты печенья и соревноваться с миссис Патмор в специфической местной кулинарии. В общем-то, я даже от приглашения на выступление мисс Ламаи Вонграт была готова отказаться ради возможности вернуться к привычному быту.
Но меня уже никто не спрашивал.
Оставив призрака над миской крови, я перевязала многострадальное предплечье, сварила себе куда более тривиальное какао и устроилась на скамейке на веранде, кутаясь в накидку. Ливень перестал, но море все еще волновалось, и мои мысли были беспокойными и мутными, как нахлынувшая с приливом вода.
Тао полагал, что к пропаже принца имеет отношение община Ратана, и пытался запугать ее главу. А в результате получил боевым посохом по ребрам и едва не отдал концы. Я бы предположила, что запугивание не удалось, но слишком хорошо помнила, как мистер Анги едва не устроил истерику прямо в гостиной Мангроув-парка. Он боялся — до холодного пота и трясущихся рук, до крика — но, очевидно, никак не мог повлиять на ситуацию, иначе давно бы попытался со мной договориться.
Только вот какое-то отношение к принцу Сомчайр Анги все-таки имел. Я помнила, как он потянулся к карману, когда я попросила принести какую-нибудь вещь Его Высочества; но все же сомневалась, что такой человек, как глава общины, смог бы кого-то похитить. Нашептать, настроить, накапать ядом в чьи-то уши — сколько угодно, но своими руками вытащить принца из гостиницы? Слишком грязно и рискованно. Для этого мистер Анги был чересчур осторожен, если не сказать труслив.
Да и с мистером Кантуэллом он старался держаться нейтрально, ничем не выдавая неприязнь. Стал бы мистер Анги рисковать, избивая до полусмерти чужого камердинера?..
Нет, он с куда большей охотой провел бы Кристиану и Тао экскурсию по общине, забалтывая историями о древних богах и императорах, а заодно аккуратно намекая на необходимость дополнительного финансирования резерваций. Зачем размахивать палкой, когда можно извлечь выгоду?..
Кроме того, не следовало забывать, что нападавший на Тао не поленился провести лодку с телом через мангровые заросли и любезно бросить ее возле моего домика, позволив приливу притащить ее под самые сваи. Никто из общины Ратана ни за что не приблизился бы к жилищу ведьмы.
Я отпила обжигающе горячий какао и приподнялась, рассматривая плотные заросли мангров.
Нападавший не мог подойти ближе кромки рощи, иначе я бы сразу расслышала чавканье соленой грязи и вышла на веранду, как делала всегда. Каналов, достаточно широких, чтобы там прошла лодка, в манграх было всего два — причем один из них в отлив обнажался, превращаясь в тропу. Значит, лодку пригнали откуда-то с севера… что, впрочем, ничуть не сужало круг поисков и не облегчало задачу, и я решила подойти к вопросу с другой стороны.
