— Я бы предпочел, чтобы операция в принципе обошлась бескровно, — вздохнул Кристиан, бессознательно потянувшись к треснутому ребру.
— Как и все мы, — тихо согласилась я — и собственные слова вдруг отдались в голове зловещим эхом, словно предсказывая: этим надеждам сбыться не суждено.
Но расставаться с ними я не спешила, а потому развила бурную деятельность.
Ламаи, получив двух охранников и защитную магатаму, удалилась в спальню, решив не упускать шанса на сон; Стивен и Невинный Джо лично обошли патрулем окрестности домика, ничего подозрительного не обнаружили и заняли единственную свободную комнату, где раньше жили мои родители. Я давно уже открывала ее только для уборки, и из мебели там сохранилась лишь широкая колченогая кровать — но выросший в куда худших условиях Хайнс-старший счел ее вполне пригодной для использования, а младшему было неловко возражать. Им предстояло сменить охранников Ламаи ближе к ночи, и здоровый сон им тоже не помешал бы.
А мы с Кристианом и Тао засели в столовой, скручивая палочки для искристого огня. Братья оказались весьма способными учениками, быстро превзошедшими учителя. Работалось бок о бок с ними легко, и вскоре выставленная в середину стола корзинка наполнилась палочками до середины — а я задремала, уткнувшись носом в теплое плечо Тао. Он аккуратно приобнял меня, уложив к себе на колени, и продолжил смешивать горючую начинку из спор плауна и сушеных листьев. Я сонно сощурилась на его пальцы, споро перебирающие ингредиенты в миске и скручивающие палочки, и это гипнотическое зрелище будто отпечаталось на внутренней стороне век, когда я опустила их, сдаваясь.
Слишком много бессонных ночей и напряженных дней на одну маленькую ведьму. В конце-то концов, не железная же я…
Увы, суровая окружающая реальность посчитала, что, если я и не железная, то самое время стать. Мне казалось, что я только-только закрыла глаза, забылась в блаженной темноте и покое — а в уши уже ввинчивались звуки быстрых шагов по сырому соленому илу, и обеспокоенный голос миссис Хантингтон раздавался над мангровой рощей:
— Ви! Терри не у тебя? Вивиан! — кажется, кричать старшая прачка начала, еще не выбравшись на полянку перед домом, и несколько мгновений я бессознательно пялилась на длинные мужские ноги под столом, пока до меня не дошел смысл слов.
Тогда я подскочила, едва не врезавшись виском в столешницу, и сорвалась с места, чтобы коснуться дверного косяка: иначе защитный шепоток начал бы водить миссис Хантингтон по кругу — а ей явно было не до моих колдовских штучек.
— Что?..
— Терри… — миссис Хантингтон показалась из-за мангров, запыхавшаяся и растерянная. — Ви, Терри…
Я обернулась, прикусив губу. Тао, последовавший за мной на веранду, как приклеенный, молча покачал головой — хотя я и без того догадывалась, что юный Терренс Джей Хантингтон III не показывался возле домика: звук его шагов гарантированно разбудил бы меня гораздо раньше.
Даже в сгущающихся сумерках стало видно, как миссис Хантингтон залилась мертвенной бледностью.
— Он не вернулся с почты, — разом севшим голосом произнесла она, застыв посреди тропинки. — Должен был прийти еще днем, но я думала, что он все-таки пошел к тебе извиняться за леденцы…
Ее начало потряхивать, и я, спохватившись, быстро скомандовала:
— Поднимайся. У тебя есть что-нибудь из вещей Терри?
Мать мелко закивала, и не думая двигаться с места. Пришлось спуститься и под руку завести ее в столовую, где она, наконец, несколько поуспокоилась и отдала мне замусоленного плюшевого мишку с глазами-пуговками. Я сбегала на чердак, чтобы сгрести свой гадальный инвентарь, и привычным жестом бросила согревшуюся в руках мелочевку на игрушку.
Нагнулись над ней все четверо, едва не столкнувшись лбами. Но если миссис Хантингтон только растерянно заморгала, не увидев в россыпи ракушек и потемневших орехов ничего знакомого, то мы с Тао и Кристианом дружно стиснули зубы, чтобы не начать ругаться в голос.
На животе медвежонка мелкие ракушки образовывали знакомую до зубовного скрежета линию морского побережья. Все бусинки собрались в стороне; две мидии бдительно окружили оранжевую и черную.
А посреди линии джунглей выпал маленький светлый орешек. С двух сторон его зажимали, не давая укатиться, пористые кусочки мертвых кораллов.
Что ж, Его Высочество Ричард Аллистер оправдывал гордое звание первого наследника, которому пристало продумывать все на десять шагов вперед. Взяв Ламаи под защиту, мы, казалось бы, загнали его в угол: убить певицу он уже не мог, уничтожить общину Ратана — тоже, а срок возвращения в Старый Кастл неотвратимо приближался.
Но ему ничто не мешало взять заложника, за которого любой из нас с готовностью сунулся бы в пекло.
— Оставайтесь здесь, — коротко велел Тао, деловито сбрасывая пиджак на спинку стула. — Я…
— …убьюсь там насмерть, — закончил за него Кристиан, повторяя маневр. — Один ты никуда не пойдешь. Прогулялся уже разок.
Миссис Хантингтон настороженно притихла, переводя взгляд с одного на другого. Я вздохнула и похлопала ее по плечу.
— Терри ничего не угрожает, — сказала я с уверенностью, которой не ощущала. — Кристиан, ты останешься здесь, с Ламаи. Когда она проснется, ей не помешает хорошая компания — парни Стивена без пригляда порвут ее на сувенирные ленточки и не посмотрят, что она беременна. Я пойду с Тао.
Это заявление предсказуемо не вызвало восторга у обоих братьев, но я уже подхватила на локоть полную корзинку палочек искристого огня и с вызовом уставилась на Тао.
— Это даже не Императорские Когти, — напомнила я ему и выразительно указала взглядом на миссис Хантингтон, только ради спокойствия которой не озвучила, что все гораздо, гораздо хуже — она и без того была белее простыни, и губы у нее подрагивали. — К тому же я гораздо лучше знаю эти места.
С этим поспорить было сложно. Тао сердито стиснул зубы — и молча забрал у меня корзинку.
Вода только-только ушла, и под ногами хлюпало. Мы шли молча. На плече Тао восседала серьезная, как сердечный приступ, альциона, всеми когтями вцепившаяся в тонкую ткань рубашки. Он не обращал внимания, и я тоже честно старалась сконцентрироваться на том, что нас ждет впереди — а не на беспомощном, каком-то больном взгляде, которым провожал нас Кристиан.
Для него принц все еще был просто Ричем. Парнем, которого загнали в угол обстоятельства — и который не захотел сдаваться. Что бы я ни говорила, сколько бы ни нагнетала обстановку, Кристиан, кажется, все еще его любил.
Не то чтобы я не хотела понимать эти чувства. Но я никак не могла забыть, что Ламаи едва не утопилась, ведомая колдовством, а миссис Хантингтон осталась в столовой, бледная, как смерть, едва сдерживающая слезы.
Да, принца продали, когда он только-только родился, ради окончания войны, которую начинал не он, и справедливого в этом было мало. Как и в последовавшей попытке сделать счастливым Ричарда Балдера, пожертвовав Аллистером. Я понимала, почему наследный принц взбунтовался. Но методы, выбранные им для протеста, одобрить не могла никак.
