— А если он был лишен этого выбора, потому что они учатся в одной группе, и он счел ее самой достойной?.. Но мы не об этом. Я хочу сказать…
Но Хромов опять не дал ей договорить.
— Я вас понял. Я не считаю, что вы справились с поставленной задачей. Вот когда вы мне назовете адрес дома, в котором он находится, тогда я и выплачу вам всю прописанную в нашем договоре сумму плюс премиальные, как и обещал. Я всегда держу слово.
Бережная кивнула. В конце концов, она обещала именно это.
Хромов поднялся с кресла.
— Только один вопрос, — остановила его Вера. — Вы знали, что ваш сын играет в карты?
— Нет, но то, что он умеет играть, знал. Я сам его учил. Не учил даже, а брал за стол, когда он еще совсем маленьким был. Сажал на колени. Бывшая жена была против, но не спорила по этому вопросу. А потом я заметил, что он внимательно следит и считает карты, и вскоре выяснилось, считает так, что опытный игрок позавидует. Ему лет шесть было, когда он первый раз подсказал. У меня на руках две пары, одна на тузах. Догадываюсь, что у соперника как минимум сет, то есть три карты одного значения, а может, и фулхауз с двумя королями. Думаю, что делать — спасти меня может только туз. И вдруг Степка мне тихо говорит: «На ривере будет туз пик».
Все, кто был в комнате, услышали и заржали, а я взял и поднял ставку, хотя в банке уже и без того тысяч двадцать зеленых было. Думаю: «Проиграю, да и бог с ним, — больше в жизни терять приходилось». Туз и пришел. Все припухли, разумеется. Кто-то даже сказал: «Сдай своего пацана на недельку в аренду». Поржали, конечно, но больше я его с собой не брал. Пусть лучше в школе учится, хотя в школе у него и так все нормально было, особенно с математикой — он в уме быстрее всякого калькулятора считал.
— А когда он на физический факультет поступил, чем предполагал впоследствии заниматься?
— Прикладной физикой. Но я в его дела не влезал.
— Но девочку его все-таки…
— Что вы ко мне с ней привязались?! Кому я хуже сделал? Она довольная осталась, мне, если честно, по барабану — дешевле обошлось, чем профессионалок брать. А Степка только умнее стал, я надеюсь. А вот по поводу турниров этих ему надо было со мной советоваться. Я бы сказал, что все это разводка… Но вы мне сказали, и я услышал. Теперь, конечно, и сам смогу его найти. Но и вам не буду мешать, если вы даете гарантию, что вытащите его с этого блудняка.
— Мои люди постараются.
— Значит, придется заниматься самому. Наводку дадите?
— Без вопросов. Только если вы все без шума сделаете.
— Как получится. Но шуметь и так не в моих интересах.
— Среди ваших знакомых есть кто-то с наколкой на запястье — три карты, пронзенные стрелой?
— Встречал подобных. Но такие долго не живут. А нормальный человек карты сам себе выкалывать не будет. Кто в этих наколках сейчас понимает? Шулер — не шулер, а люди могут подумать, что опущенный.
— У опущенных тату на спине. И карты должны быть с чертом. А у этого человека на запястье и цветная.
— Все это вы знаете? — удивился Хромов. — А как этого вашего знакомого зовут?
— Сан Саныч.
Николай Степанович задумался. И покачал головой.
— Не знаю такого, но назваться можно кем угодно. И наколку сейчас можно любую приклеить. А с этим… как вы сказали — Сан Санычем — я незнаком.
Он бросил быстрый взгляд на Бережную, и она не поверила в искренность его слов.
Вера не думала, что все так закрутится. Обычное вроде дело: пропал студент, едва вышедший из подросткового возраста. Паренек, который не мог найти общий язык с деспотом-отцом, убежал из дома, как убегают многие дети, которые потом прячутся на чердаке, трясясь от страха и от злобной радости, представляя, как рыдают сейчас не понимающие его душу родители, как они умоляют Бога вернуть им ребенка, представляя самое страшное, и обещают друг другу измениться, если он вдруг вернется невредимым. Родители не будут больше ничего требовать от него, будут давать столько карманных денег, сколько он потребует, купят новый игровой компьютер и не станут ходить в школу на родительские собрания… Но здесь уже не мальчик — серьезный, спокойный и увлеченный. Правда, чем он увлечен больше — мечтой о прикладной физике или о победе в покер-туре — еще неизвестно.
Вера рассматривала фотографии Степы на его страничке. На всех он был серьезен. Очевидно, так же серьезно он относился и к покеру. Елагин же, решивший принять участие в игре, воспринимал ее как какую-то шутку. Он постоянно смеялся, радуясь своим выигрышам и неожиданно слабой игрой соперников. Конечно, он находился с ними в неравных условиях — его выигрыш во многом обеспечивал Окунев. И целью обоих, и его, и Егорыча, да и самой Веры, являлась не конечная победа, а попадание на финальную часть покер-тура, где наверняка окажется и младший Хромов. Но пока ни Степана, ни других членов его команды выявить среди участников не удавалось. Зато выигрыш Елагина за двое суток превысил пятьдесят тысяч долларов. Петр был безоговорочным лидером турнира, обгонял ближайших преследователей с большим отрывом и, когда появлялся за виртуальным столом, другие участники почти сразу его покидали. Егорыч уверял, что вычислить не совсем честную игру Елагина невозможно. Несколько игроков уже пытались взломать программу, но были отчислены. Еще большее количество было вынуждено покинуть турнир за другое мошенничество — они пробовали обмениваться информацией. Вступительный взнос и весь выигрыш выбывших участников перешел в призовой фонд.
На третий день турнира Петр сообщил, что команда Сан Саныча почти полностью в сборе, но у них теперь другие имена. И Сан Саныч, по всей видимости, тоже в турнире. За столом они обычно присутствуют по двое-трое, потом кто-то покидает игру, и на его место тут же приходит другой член команды. Они обычно и побеждают. За второй день турнира почти все приблизились к группе лидеров, но не форсируют события, уверенные в конечном успехе. Окунев не сомневался, что все они видят друг друга, пользуются скайпом и почти наверняка, как он предположил, совершенствуют свои навыки в передаче информации без слов. Помимо всего прочего, Елагин встречался с Лютиковым, и тот раскрывал тайные знаки, на случай, если новому другу придется столкнуться со старыми друзьями вживую за игровым столом.
Инна Заморина, получившая, как и просила, физическую защиту, осталась недовольна. То есть сначала, увидев своего бодигарда, она восхитилась его мощью, а потом начались претензии.
— Я с ним нигде не могу появиться, — жаловалась подруга по телефону. — В клуб входим, так все мужчины стараются в мою сторону не смотреть, им страшно даже случайно обернуться. Спины мне показывают. Не с твоим же Ваней мне танцевать, когда он почти половину танцпола занимает. Меня, конечно, все устраивает, но можно то же самое, но другого размера — чуть поменьше?
— Ты не в секс-шопе, — напомнила ей Бережная. — И потом, со своими обязанностями он справляется. Или ты еще на что-то рассчитывала?
