— А потом уже поздно будет. То есть ей поздно.
— Ты ошибаешься… Ну ладно. Давай поговорим о ближайшем будущем. Я тебе помогу, насколько это возможно. Если и другие помогут, то наверняка у тебя все получится. Но тот, кому ты хочешь делегировать свое право поехать в казино «Нирвана», тебя как-то отблагодарит?
— Это мое личное дело… То есть он отблагодарит, конечно. Я думаю, не обманет — это солидный человек, и он хочет туда попасть. В турнире он идет без особого успеха — где-то в середине, и шансов у него никаких.
— Считай, что договорились.
Елагин поднялся, подошел к стойке и заглянул за нее. Григорий с напряжением на лице вгрызался в «Критику чистого разума», сопереживая каждой строке. Петр положил на стойку деньги.
— За кофе и минералку.
Официант кивнул, не отрываясь от книги. Просить сдачу было бессмысленно.
— Из всех сил, подчиненных государственной власти, сила денег, пожалуй, самая надежная, — вспомнил Елагин высказывание Канта. — Удачи тебе, Гриша.
Он направлялся к двери, когда официант крикнул вслед:
— Сдачу возьмите!
Петр махнул рукой, подошел к Лютикову и попрощался:
— До встречи!
— Поможешь? — напомнил Денис.
— Мы же договорились.
— Хорошо. Пока.
Он вышел на улицу, снял с брелока сигнализацию, обошел автомобиль. Дверь кафе открылась, и выглянул Лютиков.
— Ты минералку забыл.
Петр помахал ему рукой и сел в машину.
Все вроде складывается, и складывается удачно. Плохо, конечно, что тысячная купюра, которую он оставил на стойке, была последней. Можно, конечно, попросить немного у Бережной в счет аванса, но лучше этого не делать. Елагин спешил на работу, думая о том, кому Лютиков собирается отдать свое право участия в финальном турнире, если, конечно, туда пробьется. Получается так, что, кроме Хромова-старшего, ни у кого такой заинтересованности нет. По крайней мере, из числа знакомых Дениса.
Они опять собрались в кабинете Окунева, который был теперь их общим служебным помещением. Начался последний тур, который для Елагина уже ничего не решал, а потому он особо и не рисковал, а когда оказался за одним столом с Лютиком, пару раз дал ему выиграть со слабыми картами. То же самое сделала потом Блондинка, правда, она проиграла Денису не так много. Но он и без того поднимался в таблице все выше и выше. Хотя до первой десятки ему было еще далековато. А еще Елагин пытался угадать среди игроков отца Степана, но выявить его не удавалось.
— Как там Лютик? — спросил Петр.
— Пока на пятнадцатом месте, но шансов подняться выше у него нет, — ответил Егорыч.
— Поможем ему еще раз. Посмотри, есть ли за его столом свободное место.
Вскоре он оказался рядом с Денисом. Никого из команды Сан Саныча здесь не было. Началась игра. Петру на префлопе пришли король и валет. Лютику — шестерка с тузом. Петр поднял ставку, но его перебил игрок с ником «Анкл Лейм».
— Что у этого дяди на руках? — спросил Елагин.
— Десятка и семерка пик. Рисковый дядя.
На флопе Петру пришел второй король, а Лютику для пары шестерка. «Дяде» досталась не очень нужная пока восьмерка. Но он снова поднял ставку. Лютик и Елагин уравняли. На торне Петру пришел третий король. Денис остался со слабой парой, а Анкл Лейм без какой-либо комбинации вообще.
— Если он ждет восьмерки, то у него будет только стрит, а у тебя уже сет, — удивился Окунев. — На что вообще он может рассчитывать?
Но на ривере пришел валет. У Елагина теперь был фул хауз, у Дениса — все та же пара шестерок. Анкл Лейм опять поднял. Лютиков ответил.
— Если я перебью, то Денису десятого места не видать, но не дарить же банк какому-то дяде! Кстати, слово «лейм» как переводится?
— Хромой, — ответил Окунев, и до него дошло. — Так это, выходит, Николай Степанович тут хулиганит. Надо думать, он поднимет еще раз, ты сбросишь, Лютик поднимет, Хромов ответит, а на шоудауне, когда будут вскрываться, выяснится, что Анкл Лейм блефовал. После чего наш Лютик окажется в десятке почти наверняка.
Так и случилось. Старший Хромов поставил все свои фишки, попрощался с игроками, пожелал всем удачи и удалился.
— Твой приятель вышел на девятое место, обойдя игрока с ником «Черемуха»! — удивился Егорыч. — А поскольку Черемуха тоже из команды Сан Саныча, то ниже ему упасть не дадут, тем более что игрового времени осталось всего-то полтора часа. Можно отдыхать смело.
Они пошли в маленькую комнатку, оборудованную под буфетную. Пили чай и обсуждали дальнейшие действия. То, что Елагин выиграл полторы сотни тысяч долларов, не делало его богатым, потому что деньги оставались у организаторов турнира. Сто тысяч будут зачтены как взнос за участие в основном турнире, еще пятьдесят Петру обещали вернуть на банковскую карту, которую он получит только по прибытии в «Азов-сити».
— Думал разбогатеть немного, — притворился расстроенным Елагин, — а сегодня последнюю тысячу рублей истратил. Хотя не истратил, а просто подарил.
— Хоть хорошему человеку подарил? — поинтересовался Окунев.
— Да вроде. Он Монтеня штудирует и Канта.
— Ну, тогда все нормально.
Вскоре Петру позвонил Лютиков и срывающимся шепотом сообщил, что он закончил турнир на десятом месте, так что сто тысяч уже заработал.
— Тебе известно, что получишь их на карту?
— Я здесь получу. А тот, кто полетит в «Азов-сити», оформит карту на себя, но это ведь тоже фикция, потому что сто тысяч — только взнос.
— Лишь бы большой турнир не оказался фикцией.
— Ну, этого не может быть. Ты, кстати, на сайт турнира заходил? Там для победителей пошаговая инструкция: как, когда и что делать. Но есть одно самое главное изменение. Турнир пройдет не в «Азов-сити», а в Крыму. В каком-то новом суперотеле, где оборудован игровой зал не хуже, чем в Лас-Вегасе.
— А почему такое внезапное изменение?
— Там, говорят, лучше. Они с самого начала пытались договориться с крымским отелем, но те не соглашались, а казино «Нирвана» держали в качестве запасного варианта. И вот только теперь в Крыму дали согласие. Но мне-то это уже неважно… Это ты должен волноваться и ребята. Увидишь их, привет от меня передавай. Хотя они вряд ли вспомнят, кто я такой. У них же конспирация.
И Лютиков засмеялся, а потом прошептал:
— Я богатый человек!
— А почему так тихо?
— Так родители спят за стеной. Им на работу рано утром.
Часть вторая
Глава первая
В Симферополь летели одним рейсом. Правда, Елагин сидел отдельно, а группа поддержки, состоящая из двух Иванов, через несколько рядов позади. А Вера с Егорычем вообще в другом салоне.
