— Все слышали? — обрадовался Леннон и посмотрел на бармена. — А теперь налейте мне бокал сухого вина. Мускат белый красного камня.
— Это десертное.
— Тогда бокал божоле.
— Нет такого.
— Господи, куда я попал?! — воскликнул молодой человек. — А что же тогда есть?
— Южноафриканское шардоне.
Бармен посмотрел на Петра.
— Девушке бокал крымского брюта, — сказал Елагин, — а мне стакан боржоми.
Ночью они снова вышли к морю. Сидели и смотрели на звезды.
— У тебя есть своя звезда? — спросила девушка.
— Есть, — ответил Елагин и показал на небо, — я родился под ее знаком. Это Арктур, четвертая по яркости звезда на небе. Арабы называют ее Харис-ас-сама — Хранителем небес. По древнему греческому преданию, Зевс отправил своего сына Аркада на небо охранять нимфу Калисто, которую жена Зевса Гера превратила в Большую Медведицу. Калисто, мать Аркада, и они всегда рядом. Арктур и означает «Страж Медведицы». Но это звезда не из нашей галактики, она залетела к нам ненадолго и очень скоро исчезнет с нашего неба.
— Как и ты, — вздохнула Аня. — Прилетел к нам ненадолго и снова улетишь, а я буду всю жизнь смотреть на небо и ждать, когда ты вернешься.
— А у тебя есть своя звезда?
— Есть, но она такая маленькая, что ее почти не видно. И раньше в самые звездные ночи я смотрела на нее и просила помочь. Но она никогда не помогала.
— Знаешь, как называется твоя звезда?
— Знаю, конечно. Ее зовут Виндемиатрикс — собирательница винограда. Но она никому не помогает, а, наоборот, делает женщин несчастными, отбирает у них мужчин; над той, кто родилась под знаком собирательницы винограда, все потешаются и унижают, а потом приходит внезапная смерть, как избавление…
— Глупости какие! — возмутился Елагин. — Звезды указывают путь, они защитники, а не враги.
— Они разные, — вздохнула Аня.
Он помог ей подняться. Потом взял на руки и понес к бунгало.
Внутри было темно. Не зажигая света, он пронес ее в спальню и уложил на кровать.
— Вот мы и дома, — шепнула девушка.
— А твой дом где?
— Там, где ты.
— Это хорошо, но ты вообще где живешь?
— В Судаке. То есть совсем рядом. Там у нас был дом. Из окон была видна крепость на горе. Но мама вышла замуж и уехала в Сумы к мужу. Домик они продали. Так что теперь я снимаю комнатку у знакомых. Но сейчас живу здесь, в гостинице.
— Как же так, родная мама продала дом и оставила тебя ни с чем? — поразился Елагин.
— Так она не мама, она тетка мне. Сама же как-то проговорилась. И все время повторяла, что я за все добро, что она для меня сделала, до конца жизни с ней не рассчитаюсь. Вот наш домик она и продала. Виноградники наши новые хозяева все вырубили. А маму свою я помнить не могу — она при родах умерла. Я бы тоже так хотела.
— Лучше жить долго, — шепнул Петр и поцеловал Аню.
— Это как получится, — ответила девушка, обнимая и прижимая его к себе.
Он хотел задать еще один вопрос, но промолчал.
Глава десятая
Утреннюю сессию опять перенесли. После завтрака об этом объявил Денис Мурашко. Он заскочил в ресторан, пронесся вдоль столиков, говоря налево и направо, чтобы никто никуда не убегал, потому что будет важное сообщение. Когда же его спросили, когда начнется игра, ответил, что не раньше полудня, а может быть, и после ужина, потому что случилось экстраординарное происшествие. Петр почувствовал недоброе, потому что Леннона не было рядом с ним за столом, и за другими столами его тоже не было видно.
Потом в зал вошли хозяин отеля Николай Матвеевич Деркач и президент Восточно-Европейской федерации киберспорта Вересов, известный многим как Леня Вертеп.
— Ну чё, — сказал Леонид Борисович, — все здесь? Не разбежался никто? Ну, тогда скажу. Итог такой: на сегодня осталось пять столов. Ровно пять, — повторил он, потому что услышал высказанное кем-то сомнение. — Конечно, людей, на что-то там претендующих, было больше — пятьдесят шесть, если быть пунктуальным в такой мелочи. Однако пятеро, ввиду мизерности своих стеков, снялись с турнира без ненужных подсказок. Снялись — и хорошо, а то бы вообще без штанов уехали. А так их обеспечили обратным билетом и этим, как его…
— Трансфером? — подсказал директор отеля.
— Короче, отвезли с комфортом. Но потом нашлась одна крыса, которая, как бы помягче… Так вот, нашелся один участник, который наплевал на запреты и не только потреблял, но и хранил в своей каме… В своем номере хранил дурь. Всех нас подставил. А если бы кто в полицию капнул? Представляете, что было бы? Приехали бы к нам маски-шоу. Оно нам надо? Но мы сами приняли меры: пришли к нему ночью, шмон навели и нашли. Собрали его манатки и за ворота без всякого этого самого… без почета, короче.
— А кто это? — прозвучал чей-то голос.
— Да пацан в очках, — отмахнулся от вопроса Вересов, — типа ботан такой с патлами. В наушниках еще ходил. Вчера ему еще свезло за столом, и он даже в лидерах был. А теперь без всякого уважения — пусть на троллейбусе до Симферополя катит.
Леня Вертеп обвел собравшихся тяжелым взглядом.
— Кто-то здесь против?
Все молчали.
— Не слышу народного одобрения, — повысил голос Вересов. — Если бы всех вас сейчас менты трясли, мордой в пол положили — разве лучше было бы?
— Да все нормально, Леня, — произнес Дядя Веня. — Ну, отцепили пацана — и ладно, сейчас-то зачем пургу гнать? Скажи лучше, когда столы поставят и нас пригласят.
— Так это… Как скажете. Только мы тут должны все официально теперь оформить, жеребьевка. Туда-сюда. Ну, ты сам понимаешь, перетереть кое-что надо. Короче, выходит так, что до обеда можно расслабиться. Тут-то и осталось всего ничего. А потом, после обеда какая катка? Сами все понимаете. Давайте лучше после ужина и начнем, чтобы уж и закончить сегодня. Сделаем лимиты: скажем, меньше тысячи добавлять нельзя. А то тут некоторые, не побоюсь этого слова, фраера по мелочовке коллируют. Ну, так ведь нельзя, господа. Ведь все серьезные люди.
— Ладно, — сказал Дядя Веня, поднимаясь, — пошел к себе. Чего-нибудь отметить нужно, пока время есть. К тому же какой год на дворе. Почти сто лет назад первая большая война началась. Какой-то зашкваренный баклан по тупой своей бестолковке блатной шарик над Россией закатить решил. Кто-то его накеросинил…
Дядя Веня остановился возле Елагина и спросил:
— Так ведь?
— Не совсем. Никто его не подстрекал, и солнце над Россией он закатывать не хотел.
— Да-а? — удивился Дядя Веня. — Ну ладно, тогда пойдем перетрем с тобой эту тему.
