Но та пошла прямо на нее, как тогда перед кассой магазина.
— Полицию уже вызвали, — уверенно произнесла Елизавета Петровна.
Галина остановилась и начала рассматривать незнакомку.
— А ты кто? — спросила она.
— Я новый консьерж. Так что если вы что-то вынесли из квартиры Александра Витальевича, то вернитесь прямо сейчас и положите на место!
— Ничего я там не брала. Можешь обыскать.
— Полиция обыщет.
— Да ничего я не брала. Просто там одна моя вещь оставалась…
Только сейчас Сухомлинова поняла, что женщина примчалась сюда за тетрадкой, которую она по непонятным причинам доверила Тарасевичу.
— Нашли свою вещь?
Галина покачала головой и спросила:
— Менты обыск проводили?
Елизавета Петровна кивнула:
— При мне.
Галина задумалась.
— Жалко Витальевича, — сказала она, — мужик-то он неплохой был. Я даже хотела с ним роман закрутить. Не так, чтоб интрижку какую, а по-серьезному. У меня тогда муж забухал, работы лишился и вообще из штопора не выходил. Каждый день пьянки-гулянки. Мужики-прощелыги вокруг, бабы непонятные. Подумала, зачем мне такая жизнь, когда есть положительный человек с достатком, которому я нравлюсь. Пригласил он меня. Тогда же все и случилось у нас. А мужу плевать, где я, с кем я. Говорю ему, что я на работе сутками, потому что подмены нет, а ему все равно. У него своя жизнь, а у меня своя — типа того, что любовь. Но потом мужик мой образумился. Нашел себе место на овощной базе. Пить бросил… Он ведь симпатичный, когда не пьет. Здоровый, сильный. На четыре года моложе меня. Как такого бросишь! Расстались мы с Витальевичем, как говорится, друзьями. Хотя друзей у него не было вовсе.
— А враги были?
— Не знаю. Но он осторожный был, как пуганая ворона, которая куста боится.
Тамара достала из кармана ключ и протянула его Елизавете Петровне:
— Забери, мне он не нужен больше.
Вместе спустились на лифте. Ехали молча. И только когда Тамара подошла к входным дверям, вспомнила.
Обернулась и, усмехаясь, спросила:
— Ну и где ваши менты?
Дверь за ней затворилась, но Нина Николаевна все равно обратилась к Сухомлиновой шепотом:
— Прямо в квартире еще застукала?
— Почти.
— Безбашенная она. И без тормозов. С Александром Витальевичем крутила одно время. Потом к Михееву пыталась подкатить, но тому она не нужна. Ему вообще никто не нужен — разве что балерины. Он балетоман. У нас есть еще один такой — адвокат Фарбер…
— Знаю такого жильца, он в сорок седьмой, кажется, — вспомнила Елизавета Петровна, — просто не слышала, что он адвокат.
— Адвокат, и, как говорят, очень известный. А контора его совсем недалеко отсюда — на шестой линии у метро «Василеостровская».
— Мне как раз адвокат нужен, — вздохнула Сухомлинова, — и очень срочно.
— Ну, тогда поторопись, хотя он допоздна работает. Домой раньше десяти вечера не возвращается никогда. Его Олегом Борисовичем зовут.
Глава двенадцатая
Адвокатскую контору Фарбера она нашла быстро. Рядом с тонированной стеклянной входной дверью висела табличка с названием, а под ней переговорное устройство с вмонтированной видеокамерой. Елизавета Петровна уже собралась позвонить, но потом кое-что вспомнила. Отошла на несколько шагов в сторону и достала из сумки тетрадь, начала ее листать и обнаружила запись.
Адвокат Фарбер, кв. 47, стал захаживать в гости к муниципальному чиновнику Ананяну в то время, когда там находились несовершеннолетние, и оставался там до утра.
Даты:…………………
Она вернулась к дверям адвокатской конторы и нажала на кнопку переговорного устройства.
И тут же из него донесся мужской голос:
— Представьтесь, пожалуйста.
— Сухомлинова Елизавета Петровна.
— Вы по предварительной записи?
— Нет, но Олег Борисович знает меня. К тому же я ненадолго. Чтобы объяснить суть дела, мне потребуется не более десяти минут.
— Подождите, — произнес голос.
Не прошло и минуты, как щелкнул открытый замок, и тот же голос сказал:
— Заходите, но у вас всего полчаса.
Мужской голос принадлежал молодому человеку в темном костюме. К лацкану его пиджака был прикреплен бейджик с двумя словами «Служба безопасности».
Молодой человек помог посетительнице снять пальто, а потом провел ее по коридору к кабинету шефа. Постучал в дверь осторожно, потом приоткрыл.
— Запускай! — крикнул из глубины Фарбер.
Кабинет был большой и прямоугольный. В конце прямоугольника стоял огромный дубовый стол, за которым в кожаном кресле с высокой спинкой почти потерялся маленький румяный брюнет с залысинами. Елизавета Петровна шла к этому столу, поглядывая на фотографии, обильно украшающие стены. На всех был хозяин кабинета. И на всех он был с известными людьми: с политиками, предпринимателями, артистами. А еще были снимки, запечатлевшие адвоката за кулисами театра, где он стоял в окружении солистов балета. И все его нежно обнимали: и женщины, и мужчины.
Олег Борисович указал ей на кресло и, дождавшись, когда дама опустится в него, произнес нараспев:
— У вас очень знакомое лицо. Вы прежде были моей клиенткой?
— Я работаю консьержкой в доме, где вы имеете честь проживать, — ответила Елизавета Петровна и удивилась слетевшему с ее губ обороту.
Фарбер, похоже, тоже удивился этому обстоятельству.
— И что же вас привело ко мне, милочка? — спросил он.
И тогда Сухомлинова начала рассказывать. Сначала сбивчиво и немного путаясь, но потом, видя, что Олег Борисович слушает ее внимательно, осмелела и уже не сбивалась. Олег Борисович иногда задавал уточняющие вопросы, и она отвечала на них.
А когда закончила, то посмотрела на адвоката полными слез глазами.
— Помогите! На вас одна надежда.
Фарбер поднялся и покачал головой.
— Слышали небось, какая беда с нашим Александром Витальевичем приключилась? И ведь где — в тихом переулочке в ста шагах от нашего въезда… А что касаемо вашего дела, милочка, то оно и выеденного яйца не стоит. У меня подобных историй очень много было, и, заметьте, ни одного дела я не проиграл. Помогу и вам — так уж и быть. Только и вы должны понять — будут некоторые траты.
— Я готова, — обрадовалась Елизавета Петровна, — у меня есть деньги.
— Ну вот и славненько, дорогуша. Сейчас я вкратце обозначу сумму. А вы считайте. За просто так ваше дело положительным образом решить не получится. Надо договариваться.
