— Так, может, познакомишь нас? Давай прямо сейчас к ней и поедем.
— Хорошо, только надо как-то подготовиться.
Елизавета Петровна задумалась, а потом достала телефон.
— Ты ей звонишь? — спросил Даниил.
— Нет, но тоже по важному делу.
Когда в трубке прозвучал голос Бережной, Сухомлинова сразу сообщила главное, ради чего и был сделан этот звонок:
— Верочка, я опять по поводу Охотникова. Вернее, не только… Просто забыла сообщить, что Пряжкин и Михеев состояли в банде Канцлера. Михеев вообще у них киллером числился.
Глава девятнадцатая
— Вера, — кричал в трубку Егоров, — ты что, сдурела? Я плотно работаю с подозреваемым. Он готов уже расколоться, я чувствую, что вот-вот. Главное, продолжать давить. И тут меня отвлекают, требуют везти его на какую-то очную ставку. Конечно, я не могу отказать Ивану Васильевичу. Но ведь он на что ссылается? Вернее, на кого? На тебя! Так и говорит: привози задержанного, а других тебе Бережная предоставит. Кого других?
— Ты получил приказ, исполняй, — ответила Вера, — и не забудь Пряжкина. Тебе его всего равно не расколоть. Во-первых, Пряжкина тебе и на двое суток задерживать не за что, а во-вторых, он прекрасно понимает, что, если хоть слово ляпнет, его придушат в камере, как когда-то его дружка Мискина, известного как Шленка.
— Я приеду, я выполню приказание. Но учти — составлю такую докладную записку, в которой укажу, что ты вмешиваешься в ход расследования, мешаешь следствию и направляешь его на ложные пути. Докладную передам не твоему дорогому дружку Ванечке, а городскому прокурору. Надо будет, и генеральному отправлю. У тебя отберут лицензию. И что тогда?
— Жду, — сказала Бережная, — через полтора часа постарайся быть на месте.
Михеев сидел в своем кабинете, когда к нему без стука в дверь вошла симпатичная молодая женщина.
— Вы по какому вопросу? — спросил Михаил Михаилович. — Давайте покороче. У меня времени мало.
— Я не одна, — приветливо улыбнулась незнакомка и распахнула дверь.
В кабинет вошел мужчина в форме сотрудника следственного комитета и с генеральскими погонами на плечах.
— Я генерал-майор юстиции Евдокимов, — представился он, — начальник городского управления следкома. Хочу задать вам несколько вопросов.
— Мне? — удивился Михеев. — С какой это стати ваше ведомство интересуется моей персоной? Ну, хорошо: готов ответить, но не сейчас. Вызывайте повесткой, хотя… Как-то странно все это.
Евдокимов взял стул для посетителей и поставил его перед Верой. Бережная опустилась на стул. После чего Егоров уселся на другой, но уже перед самым рабочим столом Михал Михалыча. Сел и произнес:
— Мне кажется, что вы знаете, по какому вопросу мы пришли.
Михеев пожал плечами и посмотрел на Веру:
— Она тоже генерал, как и вы?
— Берите выше. Это Вера Николаевна Бережная — частный детектив.
— Типа мисс Марпл, — улыбнулся Михеев, — очень интересно! Так что привело в мой кабинет таких высокопоставленных людей?
— Мы бы хотели узнать у вас, за что вы застрелили Александра Витальевича Тарасевича.
— Я? — удивился Михеев. — Господа, это уже не смешно.
— Хорошо, тогда изложу свою версию, — произнесла Бережная. — Дело в том, что вся прибыль вашей управляющей компании поступала на счет в «Континенталь-банк», но потом деньги куда-то исчезали. Должны были быть официальные отчисления, которые производились, но не своевременно. А прибыли вроде как и не было вовсе. Счет практически обнулялся.
— Господа, вопрос не ко мне, а к банку. Возможно, ответ знает главный бухгалтер, но ее сейчас нет.
— Она уже дала показания.
— И что же она показала?
— Что все переводы она осуществляла по вашему личному указанию.
— Так и было. Хотя, если мне покажут распечатки счетов, на которые перечислялись средства, я могу точно сказать, на какие уходили деньги по моим указаниям, а на какие она переводила сама или кто-то другой при ее содействии. Сейчас, как вам известно, действует система электронных платежей. Теперь бухгалтеру не нужно отвозить в банк платежки, не надо заказывать наличные средства, чтобы выплатить зарплату сотрудникам. Все поступает на карту. Повторяю, все вопросы к бухгалтеру и банку. И потом, я не понимаю, какое это все имеет отношение к убийству несчастного Александра Витальевича?
— Недавно вы подняли стоимость тарифов для ваших жильцов. Но денег для обеспечения деятельности ТСЖ не прибавилось. У вас с Тарасевичем возникали конфликты по этому поводу. Свидетели имеются.
— Особых конфликтов не было, но ссоры как-то были. Глупо отрицать.
— Вы не учли, что Тарасевич — в прошлом сотрудник отдела по борьбе с экономическими преступлениями, он попросил бывших коллег проверить счета управляющей компании. Работа эта была проведена, и по ее итогам Александр Витальевич решил, что деньги просто разворовываются вами.
— Он ошибался, как и его бывшие коллеги.
— Он ошибался, — согласилась Бережная, — деньги не разворовывались, а шли на дело, которое приносило сумасшедшие проценты прибыли. Вы открыли несколько микрофинансовых организаций, оформив их на бывшего своего приятеля Мартынова.
Михеев наморщил лоб, пытаясь вспомнить, о ком идет речь.
— Какого? Ах, на того, что у Сопаткина в банке работал. Не отрицаю свое знакомство с ним. Но только я его уже несколько лет не видел.
— Спорить не буду. Может, встреч не было, но вы регулярно общались с ним по телефону. Последний звонок был сделан сегодня в десять утра.
Михеев достал из кармана телефон и положил на стол.
— Попрошу показать, где в телефонной книжке этого аппарата находится номер моего бывшего знакомого Мартынова.
— Этот номер хранится в памяти другого аппарата, вероятно, в том, что в ящике вашего рабочего стола. Ведь утром вы набирали номер Мартынова, находясь в этом кабинете.
Михеева нисколько не смутило это утверждение.
— Если в моем ящике моего стола и находится какой-то телефонный аппарат, то я не имею к нему никакого отношения. Мне его подбросили. Кто и с какой целью — не знаю. Но, судя по логике ваших, мисс Марпл, рассуждений, подбросили именно затем, чтобы обвинить меня в убийстве Тарасевича. Я не знаком с разыскным делом, но для того, чтобы обвинить, как мне кажется, нужны улики, орудие убийства, свидетели… А у вас ничего этого нет.
— Думаю, что кое-что у нас есть, — сказала Бережная. — Вы помните, в чем вы выходили из дома в день убийства?
— Нет конечно. Но предполагаю, что в куртке. Их у меня несколько.
— В серой стеганой?
— Возможно, но не могу утверждать. Я же сказал: у меня их несколько.
