Дежурный по вокзалу достал из кармана ключ, продел нехитрую манипуляцию и в два счета открыл дверцу. Алина сделала шаг вперед, чтобы лучше рассмотреть содержимое ячейки.
– Ваше?
– Не-е-ет, – Алина растерянно посмотрела сначала на дежурного, потом на меня, потом снова в ячейку.
Она не верила своим глазам: на месте полиэтиленового пакета, в который мы от пыли упаковали статуэтку, лежала пластиковая клетчатая сумка «мечта оккупанта».
– Так это точно не ваша сумка? – переспросил дежурный.
– Нет, не наша, – вместо Алины ответила я, поскольку та в тот момент находилась в состоянии ступора. Безумными глазами она пялилась в ячейку и на окружающих не реагировала.
Видя, что с Алиной разговаривать бесполезно, дежурный по вокзалу и Воронков переключились на меня.
– Может быть, вы перепутали ячейки? – спросил дежурный.
– Ну я же записала, – всхлипнула Алина и протянула Воронкову скомканный листочек.
– Что с вас взять, – отмахнулся от нее Сергей Петрович и обратился к дежурному по вокзалу: – На всякий случай давайте посмотрим, что в сумке. Не исключено, что они просто забыли, в какую сумку положили статуэтку.
– Да у меня отродясь таких сумок не было, – отреагировала Алина. – Не мои это вещи!
В сумке оказалась смена мужского белья, теплый свитер и две банки с маринованными огурцами.
– Ваше?
– Вы что, издеваетесь?! – Алина заплакала.
– Ладно, закрывайте. Извините за беспокойство. Пошли, – бросил нам Воронков и направился к выходу.
– Сергей Петрович, вы мне не верите? Не верите? – Алина догнала капитана и заискивающе посмотрела ему в глаза. – Скажите честно: вы мне не верите? Я не вру, это все он. Он!
– Верю, Алина Николаевна, верю, что вам надо отдохнуть. До свидания. – Воронков ускорил шаг, надеясь от нас отвязаться. Не тут-то было. Алина схватила меня за руку и увлекла за собой вслед за капитаном. Поскольку мы продолжали бежать рядом, он продолжил: – Неужели вы ожидали, что я поверю в ваши бредни? Африка… какой-то бог… материализация черных мыслей. Чушь! Я думал, у вас ко мне что-то серьезное, а вы только время у меня отняли.
– Это серьезно, очень серьезно, – ни на шаг не отставая от Воронкова, надрывно кричала Алина. – Вот увидите, Нину тоже убьют! Если еще не убили.
– Типун вам на язык, Алина Николаевна, – Воронков остановился и серьезно посмотрел на меня. – Марина Владимировна, уймите вашу подругу. Я жить хочу, а она меня в гроб сведет своими предсказаниями. Предупреждаю, если еще один труп найдете, посажу за решетку, по всей строгости закона посажу.
Воронков ушел, а мы остались стоять посреди вокзала. Алина от досады топнула ногой и по-детски заплакала:
– Ну почему мне никто не верит? – размазывая по лицу слезы, твердила она: – Почему мне никто не верит?
– Ой, Алина, не одной тебе не верили. Кассандра тоже предрекала опасность от коня, которого троянцы втащили в город.
– Но она же была права! – Окрыленная тем, что она не одинока, Алина подняла на меня заплаканные глаза.
– Была, что толку? Трою все равно взяли.
– Воронков тоже пожалеет, что не послушался меня, – пригрозила она.
– Алина, поосторожней со словами, – предостерегла я подругу: береженого бог бережет. – Работа у него такая – верить фактам, а не предсказаниям гадалок.
– Я не гадалка, – обиделась Алина. – Я – Кассандра, которой никто не верил.
– Знаю. Поэтому лучше помолчи, чтоб потом не жалеть. Поехали домой, время уже ого-го, – я посмотрела на часы. – Кошмар! Без пятнадцати десять! Олег опять будет бурчать, что я не уделяю должного внимания ему и ребенку.
Только я зря торопилась: как раз Олега дома и не было. Дверь открыла Анютка.
– Чего так поздно? Мне скучно одной сидеть.
– А где папа? – поинтересовалась я, про себя радуясь, что избежала семейной разборки.
– Папа пошел пообщаться со старым товарищем, который на три дня приехал в командировку, – доложила мне дочь.
«Вот видите, мужчинам, оказывается, общаться можно, а женщинам ни-ни», – без злости подумала я.
– Мам, у меня к тебе разговор есть, – Аня посмотрела на меня виноватыми глазками и потащила в свою комнату. Заботливо посадила меня на диван, почему-то подперла с боку подушкой, а затем сунула в руки школьный дневник, предусмотрительно заложенный на нужной странице закладкой. Мне ничего не оставалось сделать, как его раскрыть. В дневнике красовалась жирная двойка.
– Это еще что за птица?
– По математике.
– За что?
– Мы вспоминали принципы римской системы исчисления. И я ничего не могла вспомнить, – покаялась Анюта.
– И сразу пару влепили?
– Нет, мы второй урок эту чертову систему вспоминаем.
– А, вот оно что. Значит, вам ее задали на дом, а у тебя не нашлось времени ее повторить? – догадалась я.
Анюта опустила голову и шмыгнула носом.
– Мам, я ее все равно не пойму.
– Давай объясню.
– Нет, не успеешь, мне еще географию учить. Знаешь, сколько нам в школе задают? Я вот о чем тебя хотела попросить.
– Уроки за тебя делать не стану, – пресекла я на корню Анину фантазию, будто кто-то за нее будет решать математику.
– Да нет, завтра у нас контрольная, – замялась Анюта, подыскивая правильные слова.
– И записку о том, что ты заболела, писать в школу не буду.
– Да я не об этом. Мне Санька сказал, что у вас с тетей Алиной есть одна штучка, фигурка страшненькая, которая исполняет все желание. Нельзя ли нашу математичку хотя бы на недельку вырубить? – Анюта подняла на меня плутоватые глазки.
Я откровенно ошалела: «Земля слухами полнится. Не будь мы с Алиной дамами с принципами, вполне можно было бы открыть «Салон больших и мелких неприятностей. За определенную плату с легкостью устраним всех ваших врагов» Как звучит? По-моему, неплохо».
– Нельзя.
– Почему? – обиженно спросила дочь.
– Без комментариев. Лучше выучи римские цифры. Их на самом деле не так много, как кажется, – отрезала я и вышла из комнаты. И уже из коридора крикнула: – Нельзя желать людям зла. Оно имеет свойство возвращаться.
Глава 9
На следующее утро в восемь тридцать Алина позвонила в дверь моей квартиры. Я только что выпроводила на работу Олега, отправила Анюту в школу и собиралась сама направиться в «Пилигрим». Наше агентство начинает свою работу в девять часов утра, но я, как первый его руководитель, позволяю себе иногда задержаться минут на пятнадцать, но не больше, потому что Алина может, не предупредив, опоздать и на час, и на полтора, на то у нее находится много причин, самая главная из которых – привычка поздно ложиться и поздно вставать. А Алена, наша секретарь, всегда нервничает, когда остается одна на растерзание публики, страждущей непременно отдохнуть с нашим «Пилигримом». Такое случается довольно редко, только в горячий сезон отпусков и каникул, но все же бывает.
