Никто из политических наблюдателей не сомневался, что новым губернатором области станет Георгий Барковский, и ему требовалось только подождать пару недель и с триумфом выиграть выборы.
Зачем же еще устраивать ненужную и опасную пиар-акцию, в которой он явно не нуждался?
Вот именно, незачем. Следовательно, это было реальное покушение, и Рита надеялась, что дочка Барковского быстро поправится.
Да и он сам тоже.
Через несколько дней – Рита продолжала следить за этой историей, впрочем, быстро исчезнувшей из новостных полос, – Гошу Барковского выписали из областной больницы, и он, с перевязанной рукой, красивый, как никогда, сверкая изумрудными глазами, в сопровождении прелестной жены и двух юных девочек, облаченных в одинаковые платьица, бойко и с толком отвечал на вопросы во время импровизированной пресс-конференции.
Рита просмотрела ее в записи, и то выборочно, желая в первую очередь удостовериться, что с дочкой Барковского все в порядке.
До нее донеслось:
– …и, как выяснилось, нападавший, некий Юрий Князь, уроженец нашего с вами города, уже давно состоял на учете в психдиспансере и лежал в психиатрических больницах. Не знаю, отчего он решил устроить покушение на меня, вернее, на мою дочку, я этого человека никогда не знал и знать не мог, однако политической подоплеки в этом нет, а налицо, как уверено следствие, деяние психа-одиночки. Извините мне эту кровожадность, но я рад, что субъект, напавший на мою младшую дочку, мертв…
Он поцеловал плачущую девочку, а Рита, сворачивая видео, поняла, что Барковский, гениально использовавший развитие ситуации в своих интересах, выиграет губернаторские выборы сразу в первом туре и с отрывом не в тридцать, а во все сорок процентов.
Возвращаясь домой по ночной Москве, Рита вдруг вспомнила имя, вернее, фамилию совершившего покушение на Гошу, точнее, его дочь.
Князь. Вычурная фамилия была смутно знакома, но она не могла сказать откуда…
И только уже лежа в постели, в пустом огромном особняке, приняв снотворное, без которого в последние годы она не могла обходиться, закрыв глаза и опустив голову на шелковую подушку, вдруг вспомнила.
Именно такую вычурную фамилию носила Эльвира, институтская подружка Гоши.
Неужели Гоша об этом забыл – или… Или предпочел не вспоминать?
Рита подошла к грязной, некогда, видимо, белой, а теперь ржаво-серой многоэтажке. Девятнадцатый микрорайон, улица Гагарина, дом сорок четыре, квартира сто двадцать шесть.
С огромного стенда на нее смотрел, сияя изумрудными глазами, Гоша Барковский, обещающий жителям области торжество закона, процветание и благополучие.
Такими плакатами, и большими, и маленькими, был оклеен весь город. Похоже, местные элиты, поняв, куда ветер дует, решили быстро переориентироваться и завоевывали благосклонностью будущего главу области, усердно рекламируя его – и только его.
Остановившись перед распахнутой дверью подъезда, Рита огляделась по сторонам и, заметив пару местных алкоголиков на лавочке, быстро зашла внутрь.
Она прибыла в родной город утренним рейсом из Москвы. Прилетела одна, без команды, даже без референта.
Потому что никто не должен был знать о том, что она наведалась сюда.
Искомая квартира находилась на одном из последних этажей, и Рита, решив не пользоваться скрипящим исписанным лифтом, поднималась пешком.
Юрий Князь, покушавшийся на жизнь Гоши и его дочери, вернее, его дочери и Гоши, в самом деле был младшим братом Эльвиры Князь, бывшей подружки Гоши Барковского, которую он бросил тогда, когда…
Когда познакомился с Ритой – точнее, навязался ей, чтобы заманить девушку на дачу к своему отцу, прекрасно зная, что ее там ожидает.
Юрий Князь, двадцати девяти лет, действительно был пациентом множества психиатрических клиник и сидел на третьей группе инвалидности с девятнадцати лет.
Он нигде никогда не работал, зато несколько раз был задержан за вандализм в общественных местах, за эксгибиционизм в парке, а также за мелкие кражи и пьяный дебош. В тюрьме, однако, по причине наличия целого букета психических заболеваний, не сидел.
Информацию о Юрии Князе Рита попросила собрать Антона, возглавлявшего интернет-канал расследований. Антон, не задавая ненужных вопросов и сохраняя полную конфиденциальность, сделал свою работу быстро, четко и в полном объеме.
Рита, просмотрев имеющиеся данные, уверилась в том, что Юрий Князь не просто так совершил попытку убийства Гоши Барковского.
Вернее, даже не самого Гоши, а его дочки.
Но какой зверь желает убить даже не самого ненавистного политика, а его шестилетнюю дочку?
И, главное, почему?
Рита могла удовлетвориться объяснением, что Юрий Князь был психом, и больше не копать. Младший брат Эльвиры, без сомнений, был того, и даже очень того, но это не объясняло, отчего он решил убить дочку Гоши.
Чутье подсказывало Рите, что за этим вроде бы банальным покушением кроется нечто большее, и она хотела узнать, что именно.
Поэтому в первый день недели, в конце которой должны были состояться выборы нового губернатора, Рита прибыла на свою малую родину.
Нажав кнопку звонка, Рита прислушалась. За дверью, как ей показалось, послышались шаркающие шаги, однако открывать никто не спешил. Рита позвонила снова.
Соседняя дверь распахнулась, и она увидела невысокую полную женщину с мусорным ведром.
– Вы случайно не знаете, Эльвира… – Рита быстро посмотрела в бумажку, зажатую в руке -…Вячеславовна дома?
Соседка, усмехнувшись ей золотыми зубами, ответила:
– Эльвира Задница Гамадрила? А как же, она все время дома – квасит без перерыва, а когда не квасит, мужиков принимает!
Риту передернуло – отнюдь не из-за живописаний Эльвириного существования, а из-за клички, которой ее называли даже соседи.
Той самой клички, которую она когда-то сама запустила в оборот. Но ведь она не хотела, чтобы гадкое прозвище прилипло к Эльвире и стало ее вторым именем… Теперь уже даже первым.
– А вы из прокуратуры? – спросила соседка, с одобрением рассматривая стильные дорогие вещи Риты. – Ее же брательник, этот псих, который всех тут в квартале терроризировал годами, пытался нашего нового губернатора кокнуть. Хорошо, что его пристрелили, давно пора было! Барковский придет, порядок наведет…
Дверь квартиры Эльвиры вдруг распахнулась, и оттуда на порог выкатилась облаченная в рваный полосатый халат тощая, морщинистая особа с длинными, неестественно рыжими волосами, гаркнувшая сильно прокуренным голосом:
– Тварь, да ты как моего братишку смеешь оскорблять! Да я тебе за это все глаза выцарапаю!
