Подавив в себе гнев, я как можно спокойнее сказала:
– Сергей Петрович, я хотела сказать, что найти истинного убийцу юноши в ваших и наших интересах. Алина – моя подруга, и мы не можем сидеть сложа руки. При этом я считаю, что мы не должны утаивать от следствия ценную информацию. Убитый Андрей – жених Инны Кукушкиной. Примите к сведению.
– Вот этого я и боялся, – выдохнул Воронков.
– Чего вы боялись? – не поняла я.
– Что вы, словно борзые, пойдете по следу. Это все, что вы хотели мне сказать?
– Нет.
– Что еще?
– Мы с Алиной считаем, что дело Вадима должны вести вы.
– Спасибо за доверие, а теперь идите. – Он поднялся и, не обращая на меня внимания, стал собирать со стола бумаги. Сложив все бумаги в аккуратную стопку, он переложил их в сейф.
Оставаться не имело смысла. Он все равно мне не ответит: нашли ли убийцу Инны Кукушкиной и что он думает о том, кто убил Андрея? Обиженная поведением Воронкова, я вышла из кабинета и прямиком поехала в «Пилигрим».
Алена встретила меня загадочной улыбкой.
– Что случилось? – раздраженно спросила я.
– Ничего, – ответила секретарша, стараясь выглядеть серьезной.
– Ничего так ничего, – пробурчала я и пошла в кабинет.
«Мне еще над этим голову ломать, почему она светится от счастья, – думала я. – Может, у нее настроение хорошее в отличие от моего. Или сделали предложение выйти замуж, в то время, когда на моем горизонте замаячил развод».
Я переступила порог кабинета. На столе стоял огромный букет белых роз. Глаза мои расширились от удивления. Откуда? У меня день рождения через месяц, и сегодня не Восьмое марта и даже не День туриста. Впрочем, благодарные клиенты никогда не приносят ни мне, ни Алине цветы. Вместо цветов они, когда у них выпадает возможность куда-нибудь съездить отдохнуть, идут к нам и покупают тур.
Я выглянула из кабинета.
– Алена, кто принес цветы?
– Олег Александрович.
– Он был здесь?
– Да, вас ждал.
– А когда он здесь был?
Алена назвала точное время. Пораскинув мозгами, я пришла к выводу, что он разговаривал со мной по телефону из «Пилигрима». Он спросил, где я. Я ответила ему, что здесь. Он подумал, что я ему соврала. Но я ведь не врала – я находилась в это время на ступеньках.
«Теперь мы никогда не помиримся», – от этой мысли мне захотелось плакать.
Конечно, глупо думать, что взрослые люди могут поссориться, не объяснившись толком, но за последние дни на душе столько всего накопилось. Нервы стали похожи на натянутые струны. Одно неосторожное слово, поступок – и они разорвутся. А может, уже разорвались.
Слезы начали застилать глаза, я собиралась уже зарыдать, но от распухшего носа и размазанной по щекам туши меня спасла Алина.
– Чьи цветочки? – спросила она, входя в кабинет.
– Мои, – начиная всхлипывать, сказала я.
– А ревешь отчего?
– Это последние цветы, которые подарил мне муж.
– Умер, что ли? – мрачно пошутила Алина.
– Нет, просто мы разводимся.
– Из-за ремонта?
– Из-за всего, – встряхнула я платок и приложила его к глазам.
– И правильно, – поддержала Алина. – Будем с тобой две интересные, относительно молодые, свободные женщины. Ты разведена. У меня муж в тюрьме. Чем не пара?
– Ты была у следователя? Что? Все так плохо?
– Он даже разговаривать со мной отказался. Дескать, я жена преступника и вообще не имею права приближаться к районному отделению полиции.
– Но почему?
– Ну как же, я могу подкупить правосудие.
– А ты пробовала? – просто так спросила я.
Алина смущенно закашлялась, как будто у нее внезапно запершило в горле.
– Я хотела предложить выпустить Вадима под залог, – продрав горло, сказала она.
– Но ты не должна была так поступать! Такие вещи в компетенции адвоката. Следователь мог подумать, что ты предлагаешь ему взятку.
Похоже, так и было на самом деле, во всяком случае, Алина не возмутилась и не заорала: «Как ты могла! Как он мог такое подумать!» Вместо этого она сказала:
– Нет, ну что здесь такого? Пока адвокат оформит все бумаги, столько времени пройдет. К тому же неизвестно, как отреагирует прокурор на прошение выпустить подозреваемого под залог.
– Но без его разрешения Вадима все равного бы не выпустили!
– Как знать, – Алина заерзала на стуле. – Если следователь дружит с прокурором, то нужные бумаги можно оформить в течение нескольких минут.
– В первый раз об этом слышу.
– А ты вообще оторвана от жизни, – фыркнула Алина. – Ладно, закроем тему, все равно ничего не получилось. Этот Сердюк оказался таким правильным. – Алина скривилась, как будто к ней в рот неизвестно каким образом заползла гусеница.
– Воронков тебя предупреждал, не зря же он сам не захотел с ним общаться. Ой, не сказала тебе, – вспомнила я. – Я же была у Воронкова.
– И что?
– Ничего. Я ему такие ценные сведения на блюдечке принесла, а он меня даже не поблагодарил. Я расстроилась. Хочешь людям помочь, а они отворачиваются от твоей помощи. Алина, я так и не поняла, знал ли Воронков о том, что убитый в твоем гараже парень – жених покойной Инны Кукушкиной.
– Не знал, конечно, и знать не хотел. Зачем ему лишние хлопоты? Списал все на маньяка и дело закрыл.
– Жаль, очень жаль. Я раньше о Воронкове была лучшего мнения, – поделилась я своими чувствами и, вздохнув, спросила: – Делать-то что будем?
– Поехали, отвезем кота сторожу, – предложила Алина. – Двум котам под моей крышей тесно.
Глава 17
Филимон облюбовал себе место на пороге кухни. Полагаю, что не случайно. Видя в Ромке соперника, он перекрыл ему дорогу к еде. «Слабый соперник – не соперник», – наверное, так соображал квартирант.
Мы зашли в квартиру. Из детской выбежал Ромка. Он жалобно замяукал и потерся об Алинины ноги. Филимон даже не сдвинулся, не поднял голову, чтобы посмотреть, кто пришел.
– Да, до чего кота довел, – Алина наклонилась и погладила Ромку, прижавшего к голове уши. – А ты собирайся!
Филимон приоткрыл один глаз, взглянул на Алину и чихнул, как будто хотел этим сказать: «Чихать я на вас хотел. Мне и здесь неплохо. Никуда не уйду».
– Что? – возмутилась поведением Филимона Алина, которая неоднократно мне сообщала, что разговаривает с котами на телепатической волне. – Что ты сказал?!
Так и есть, по-моему, кроме «чихать я на вас хотел», он еще кое-что добавил.
