– Да очень просто. Молоток наш. Сколько я помню, он всегда лежит у входа. Свекор этим молотком лед оббивал, когда зимой ворота изнутри обледеневали.
– Но сейчас же не зима.
– Ну и что? А молоток лежит. Как будто мы часто в этом гараже бывали. Не чаще двух раз в год. Кстати, на этом молотке есть и мои отпечатки пальцев. У нас одна створка ворот перекошена, с трудом открывается. Я ее молоточком тюкну, она и распахивается, – припомнила Алина.
– Алина, – вмешалась в разговор Степа, – а у тебя есть на примете хороший адвокат? Если что, я могу позвонить в Белозерск.
Алина пренебрежительно скривилась. Белорозерск, в котором живет Степа, – маленький городок, еще недавно он считался поселком городского типа. Откуда там могут быть хорошие адвокаты? Все адвокаты осели в столицах и крупных областных центрах. Именно там шумные судебные процессы и денежные клиенты. А какие такие судебные дела могут быть в Белозерске? Директор автопредприятия незаконно турнул налево несколько грузовиков? Или глава районной администрации в карман взятку положил? Кому это интересно?
– Спасибо, Степа, но адвоката я подберу сама. Вы лучше мне посоветуйте, идти мне на поклон к этому Сердюку или нет?
– А Сергей Петрович за тебя может слово замолвить?
– Воронков опасается, что его вмешательство может только усугубить положение Вадима. Сердюк взяток не берет и терпеть не может протекций. Есть еще одно «но». Этот товарищ спит и видит, как бы кого-то подвинуть и самому перейти в городское управление. Под маркой борьбы с коррупцией в правоохранительных органах он запросто может накатать телегу на Воронкова. Был такой случай: Сердюк, «искренне» радея за дело, сдал своего начальника, который якобы без разрешения вышестоящей инстанции отпустил подозреваемого по подписке о невыезде. Мужику стольких нервов стоило «отмазаться». Все хорошо понимали, что Сердюк метит в кресло начальника отдела, но закон есть закон, – тяжело вздохнула Алина и закончила свою мысль: – Так что я не вижу смысла в том, чтобы идти к Сердюку на поклон.
– Тогда мы пойдем другим путем, – решительно заявила Степа. – Мы заставим Сердюка отпустить Вадима.
– Как? Захватим ментовку штурмом и возьмем в заложники Сердюка? – мрачно пошутила я.
– Предъявим ему неопровержимые доказательства непричастности Вадима к убийству, – серьезно ответила Степа.
– Уже думала об этом, – кивнула Алина. – Есть у нас одна ниточка. Катя Кукушкина.
– Кто такая? – полюбопытствовала Степа.
– Хозяйка Филимона, – внесла я ясность. – Девушка месяц жила в Алинином гараже. Теперь ее кот у нас, то есть у меня. Алина предполагает, что…
– Ах, вот вы о ком, – перебила меня Степа, удивившись нашей наивности. – Вы думаете, если она замешана в убийстве парня, то придет за котом?
– Была такая мысль, – созналась Алина. – Я бы за своим котом пришла.
– Ты бы, может, и пришла, – задумчиво пробормотала Степа. – Это и есть ваша ниточка? Считайте, что она уже оборвалась.
– Ну почему? Я держала в руках ее паспорт, знаю, где барышня прописана.
– И что же мы тогда здесь сидим? Поехали?
– Куда? – не сразу поняла я.
– К Кукушкиной, – сказала Алина.
– Может, сначала наймем для Вадима адвоката? – предложила я. Да кто меня уже слушал?
– Если мы найдем убийцу, Вадиму никакой адвокат не понадобится, – Степа сходу отвергла мое разумное предложение. Ее голос дрожал от возбуждения. Глаза подозрительно блестели. Щеки покрылись лихорадочным румянцем. Нервным движением руки она взлохматила волосы на голове и целеустремленной походкой направилась к двери.
Подобные метаморфозы могли означать только одно – в Степе вновь проснулась незабвенная миссис Марпл. Увы, у моей родственницы временами случается раздвоение личности.
Алина схватила сумку и тоже побежала к двери. Что оставалось делать мне?
Крадучись, одна за другой, мы вышли из кабинета. Алена, наш секретарь, в это время беседовала с клиентом. Встретившись взглядом с Алиной, девушка не рискнула спрашивать, как долго нас не будет в «Пилигриме» и куда мы направились.
Штат нашего туристического агентства очень маленький. Я – директор, Алина – мой заместитель, секретарь – Алена. Есть еще уборщица, тетя Клава. Чтобы убрать в помещениях, она приходит или вечером, или рано утром. Финансовой отчетностью у нас занимается бухгалтер Ирина Дмитриевна, но она в офисе появляется редко – работает дома.
Получается, что офисных работников в «Пилигриме» всего три человека: я, Алина и Алена. Практически на рабочем месте всегда находится только одна Алена. Мы с Алиной постоянно или в командировках, или по уши в каких-то историях. Но ничего, девушка не ропщет, работает с утра до вечера, и у нее это хорошо получается. Не скажу, что наш «Пилигрим» держится на плаву исключительно благодаря Алениным стараниям, но ее вклад в общее дело весьма ощутим. Алена – девушка очень трудолюбивая и некапризная.
Я даже чувствую определенную неловкость, когда в сезон летних отпусков и долгоиграющих праздников мы с Алиной оставляем ее одну на растерзание публики, жаждущей поскорее оказаться на одном из курортов. Бывают дни, когда она обслуживает больше тридцати клиентов. И каждому из них надо уделить внимание, выслушать, понять, что человек хочет, подобрать отель, соответствующий желаниям и материальным возможностям. Это колоссальный труд, терпение и время.
– Алена, не обещаю, что мы вернемся, – виновато сказала я на прощание. – Если выплывет что-то срочное, звони мне на мобильный.
«Отчитавшись» перед секретаршей, я немного успокоилась. Алена в «Пилигриме» и без нас справится, а мы должны приложить все силы, чтобы помочь Вадиму, оказавшемуся в беде.
– Ну, господи, помоги, – воззвала к всевышнему Алина. – Поехали на улицу Гоголя. Будем искать дом двадцать.
– Номер квартиры ты не помнишь?
– Тоже двадцать, – припомнила Алина. – Точно двадцать. Дом двадцать и квартира двадцать. Я так и запомнила: «двадцать-двадцать».
Подъехав на улицу Гоголя, мы обомлели: Катя была прописана в бывшем доме купца Трифонова. Жил в нашем городе когда-то такой купец. Незадолго до революции он построил дом-красавец, намериваясь открыть в нем гостиницу. Его планам не суждено было сбыться. Дом национализировали и отдали металлургическому заводу под общежитие.
Общежитие просуществовало лет двадцать, потом на дом в центре города положило глаз руководство завода. Общежитие перестроили под квартиры для работников конторы. В зависимости от уровня занимаемой должности и квартиры были нескольких уровней комфортабельности. Семьи директора завода и главного инженера занимали верхний этаж. На втором этаже расселились служащие рангом пониже: бухгалтера, технологи, экономисты. На первом этаже отдельные апартаменты выгораживать не стали и, руководствуясь принципом «в тесноте, да не в обиде», по пять комнат объединили в коммунальные квартиры.
