– Она хромала?
– Не помню… Я ведь особого внимания не обращал, ну пошел парень переводить старушку через дорогу. И что тут такого?
– Действительно, ничего… Он перевел ее через дорогу и свернул в арку?
Сеня развел руками.
– Я не следил за тем, куда они дальше пошли, я же не знал, что это понадобится. Увидел только, что пошли через дорогу, отвернулся и побежал по своим делам.
– А дела были далеко?
– Нет, за углом, меня там ждал друг, я сел в машину, и мы уехали.
– Это все?
– Все…
– Ну, что ж, спасибо.
Мирослава ждала, что он выйдет из машины, но он медлил.
– Вас куда-то подвезти?
– Нет, я хотел спросить…
– Спрашивайте.
– Вы не расскажете о нас с Юлей Архипову?
– Я не работаю в полиции нравов и не слежу за неверными супругами.
– Значит, нет?
– Значит, нет.
– А полиция?
– Полицию тоже не интересует ваш роман.
Он неожиданно схватил ее руку, сжал, точно клещами, энергично затряс.
– Спасибо.
– Пожалуйста, – повела плечами Мирослава, высвобождая руку от крепкого пожатия.
Он выскочил из машины и тотчас умчался. Мирослава снова невольно вспомнила о лосе…
Выехав задом из тупичка, Волгина решила заехать на работу к Наполеонову.
– Привет, Элла! Наполеонов у себя? – спросила она у секретарши, сосредоточенно перебиравшей какие-то бумаги.
– Привет, – рассеянно отозвалась та, потом подняла голову и воскликнула: – О! Мирослава. Александр Романович изволят чай пить.
– Я с ним за компанию попью, – улыбнулась Мирослава, постучала в дверь и вошла.
– Привет, Шур!
– Привет, коли не шутишь.
В кабинет вплыла Элла и молча поставила на стол еще одну чашку с чаем и вазочку с печеньем.
– Нет, вы только посмотрите, – закричал Наполеонов, – как Славе, так и печенье нашлось!
– Так она гостья, – пожала плечами Элла и вышла.
– Слава, отсыпь мне печенья, – жалобно попросил Наполеонов.
Мирослава передала ему всю вазочку.
– А тебе? – озадачился он.
– Я не хочу. Ешь и слушай.
Он покорно захрустел печеньем.
– Я разговаривала с Юлией Архиповой и убедила ее сообщить то, о чем она порывалась сказать тебе ранее.
– Легко убедила? – хмыкнул Наполеонов.
– Молчи и слушай.
– Слушаю.
– Оказывается, что в тот вечер Косицына видел Семен, возлюбленный Юлии. Говорить об этом они не решались из-за боязни, что об их романе узнает муж.
– Ну, это как раз понятно. Что сказал этот Сеня?
– Сказал, что видел Косицына в тот момент, когда его попросила перевести через дорогу какая-то бабушка…
– Какая еще бабушка?!
– Не знаю, Шур. Семен ее не очень-то рассмотрел. Сказал, что одета во все черное, седая и с клюкой.
– Баба Яга, что ли? – хмыкнул он.
Мирослава промолчала.
– Мне непонятно, что старуха делала ночью на улице?
– Могла просто идти домой от детей, внуков, от подруги.
– Ага, еще скажи «от любовника», – хмыкнул Наполеонов.
– В жизни бывают разные ситуации.
– Ладно. Значит, Косицын перевел ее через дорогу, а дальше?
– Дальше Семен не видел. Он спешил по своим делам, и ему не было никакого интереса следить за другими.
– Зато та старуха вполне могла видеть того, кто напал на Косицына.
– Могла…
– Однако по логике убийца должен был устранить и свидетеля…
– Шур, ну зачем убийце свидетель?!
– Так и я о том же!
– Не о том. Он просто подождал, пока старушка скроется из виду. Может, она вообще пошла в другую сторону.
– Скорее всего. Если бы она шла через арку, то вошла бы в нее после Косицына. Ведь она шла, надо думать, медленнее молодого мужчины. И если бы его уже успели убить, то она увидела бы и подняла крик.
– Так быстро убийца не смог убить и еще сотворить свое изуверство.
– Тогда выходит, что старушка в арку не пошла.
– Выходит. И все-таки она могла видеть того, кто пошел в сторону арки.
– Если только этот кто-то уже не находился в арке.
– Ага, – Шура почесал подбородок, – да и отыскать эту старушку практически невозможно.
– Невозможно… – отозвалась она тихим эхом.
– Легкоступов расстроится, – притворно вздохнул Наполеонов.
– А ты что, всегда отчитываешься о продвижении следствия перед полицейским фотографом? – подколола его Мирослава.
– Твоя правда, не всегда, – лукаво стрельнув в ее сторону своими лисьими глазами, согласился Наполеонов.
– Ладно, я пойду, – сказала она. – До вечера.
– До вечера.
Мирослава подхватила свою опустевшую чашку и вышла.
– Элла, спасибо за чай, – поблагодарила она секретаршу.
– Не за что, – улыбнулась та, – печенье, небось, все равно Наполеонову досталось.
– Что тут поделаешь, – с улыбкой развела руками Мирослава.
Едва Волгина села в машину, как зазвонил ее сотовый. Высветился номер детективного агентства, то есть звонил Морис.
– Да?
– Вас дожидается Анастасия Федоровна Лекарева.
– Вот как? – удивилась Мирослава. – Но ведь убийство ее брата расследует полиция…
– Я ей все объяснил, но она непременно хочет поговорить с вами.
– Хорошо, пусть ждет, если у нее есть время. Я приеду минут через сорок – сорок пять.
– Хорошо.
Мирослава приехала в коттеджный поселок ровно через сорок пять минут.
Анастасия Федоровна Лекарева сидела на скамейке и смотрела на тщательно умывающегося Дона. А кот время от времени бросал оценивающие взгляды на незнакомую женщину. Едва автомобиль детектива въехал в открывшиеся ворота, как Лекарева поднялась со скамьи.
– Дайте мне еще минут пятнадцать, – сказала Мирослава.
Женщина кивнула.
– Вы пока проходите в кабинет. Морис, проводи.
Когда Волгина вошла в свой кабинет, то застала Лекареву сидящей в кресле со сложенными на коленях руками и слегка опущенной головой.
