Мирослава вошла в гостиную и замерла в дверях. Морис сидел у окна и смотрел на тонкий золотой диск месяца, похожий на скифское украшение.
– Морис, – тихо окликнула она.
Он быстро обернулся.
– Вы не спите?
– Ты, как вижу, тоже. Любуешься? – Она кивнула на месяц.
– Да, красиво.
– Ага. – Она села рядом.
Помолчав и полюбовавшись вместе с ним на месяц, проговорила:
– Думаю, что скоро мы сможем отчитаться перед нашей клиенткой.
– Вы уверены, что цепочка преступлений ведет к одному человеку?
Она кивнула. И при свете месяца он увидел ее кивок.
– Что дальше?
– Давай включим свет.
Он поднялся и щелкнул выключателем настольной лампы. Мирослава тем временем разложила на столе фотографии.
– Вот, смотри.
– Оседлова Вилена Андроновна. А это что? – Его взгляд упал на фотографии, где женщина была изображена с небрежно рассыпавшимися седыми лохмами.
– Это та самая Баба Яга, о которой говорили свидетели.
– Парик?
– Думаю, да.
– Как удалось заснять ее в таком виде?
– Это фотошоп. Легкоступов по моей просьбе постарался.
При упоминании фамилии фотографа глаза Миндаугаса стали ледяными, но Мирослава проигнорировала эту перемену.
– Завтра я собираюсь встретиться с Семеном Кузовковым, любовником Юлии Архиповой, и с Волоокой Валентиной Герасимовной.
– Муж Юлии так ни о чем и не догадывается?
– Думаю, что нет. По крайней мере, ни я, ни полиция не собираемся открывать ему глаза на шалости Юлечки на стороне.
– Бедные мужья, – вздохнул Морис, – никого не волнуют их рога.
– Это потому, что они не бросаются в глаза и не мешают движению, – усмехнулась Мирослава.
Морис снова склонился над фотографиями, он рассматривал их внимательно и долго, не понимая, как эта довольно адекватная на вид пожилая женщина могла превратиться в кровожадного монстра.
– Почему вы заподозрили Оседлову? – спросил он наконец.
– Вилена Андроновна Оседлова совершила ошибку, убив своего ученика, да еще в собственном подъезде.
– Это могла быть не обязательно она, – возразил Морис.
Мирослава кивнула и продолжила:
– Плюс к тому в институте, где преподавала Оседлова, так же был убит студент, сброшен с лестницы, правда, тогда ничего не было отрезано, как и в случае с Павловым, и дело было закрыто с формулировкой «несчастный случай». Но оно таковым не являлось.
– Тукаев не был зарезан, его просто столкнули? – спросил Морис.
– Да.
– И все же…
– И все же интуиция вела меня к Оседловой. Сначала я подумала, что, вероятно, педагог попыталась назначить студенту свидание, а когда предложение было отвергнуто, Вилена Андроновна в ярости толкнула юношу в грудь, он явно такого не ожидал и, не удержавшись, упал и стукнулся головой о край ступеньки.
– На самом деле все было не так?
– Так, только причина была иной. Оседлова разозлилась, когда узнала, что Тукаев отказался жениться на беременной подружке, которая была любимой ученицей Вилены Андроновны. Скорее всего, Оседлова тогда не хотела его убивать, просто толкнула со злости, когда он, несмотря на ее уговоры, остался при своем мнении. А может быть, и посоветовал педагогу не лезть не в свое дело.
– Выходит, что она просто не рассчитала силу толчка?
– Вроде того. Я думаю, что Вилена Андроновна испугалась содеянного, но никому и в голову не пришло подозревать заслуженного преподавателя. Дело в конце концов было закрыто, Оседлова успокоилась и осмелела.
– Я все равно не понимаю: зачем она начала убивать?!
– По-видимому, после случая с Тукаевым в ее голове произошел какой-то сдвиг.
– Вы хотите сказать, что она сошла с ума?!
– Не обязательно.
– Она была нимфоманкой?
– Нимфоманки не убивают…
– Ну да, – пробормотал Морис, – тем более если они старые девы.
– Я не психолог. Но думаю, что ее больная фантазия требовала воплощения. Она больше не пыталась добиться от мужчин нужного ей внимания, она просто расправлялась с ними, крала члены и заспиртовывала их.
Морис машинально вытер пот со лба.
Глава 18
Утром Мирослава позвонила Наполеонову и попросила вызвать Семена Кузовкова и Волоокую Валентину Герасимовну.
– И что дальше? – спросил следователь.
– Я сейчас подъеду.
– Договорились.
Вскоре уже на столе следователя детектив разложила фотографии.
– И что это за картинная галерея? – недовольно спросил он.
– Ты вызвал свидетелей? – вместо ответа спросила она.
– Да, – Наполеонов посмотрел на часы, – через двадцать минут должны появиться Кузовков и Архипова.
– Что, Юлечка не отпустила в логово следователя сердечного дружка одного?
– Скорее всего, он наотрез отказался ехать ко мне без Архиповой, – хмыкнул Наполеонов и добавил: – Что за мужики пошли.
Зазвонил внутренний телефон, Наполеонов включил громкую связь.
– Александр Романович, тут к вам парочка в кабинет рвется, – прозвучал голос Эллы Русаковой. Перейдя на шепот, она добавила: – Девушка так просто копытцем бьет.
– Пусть заходят.
– Оба?
– Оба.
Через минуту дверь распахнулась, и в кабинет влетела Юлия Архипова, таща за собой на буксире Семена. Поглядев на нее, Наполеонов подумал: «Я, кажется, начинаю понимать, почему ураганам дают женские имена».
– Зачем вы нас вызвали?! – воскликнула Юлия.
– Не вас, а Кузовкова, – поправил ее следователь.
– И тем не менее?!
– Подойдите, пожалуйста, сюда, – обратился следователь к Кузовкову, игнорируя Юлию.
Но Архипова опередила любовника, уставилась на фотографии и спросила:
– Кто это?!
– Да, кто это? – обратился следователь к Кузовкову.
– Эту женщину, – Семен ткнул на фото Оседловой, где она была запечатлена с короткими черными волосами и в повседневной одежде, – я не знаю. А эту, – он показал на фотографии, где Оседлова была в парике с седыми волосами, – я видел тем вечером.
– Каким вечером?
– Ну тем, – проговорил он, задыхаясь, – когда убили парня. Он… он переводил ее через дорогу.
