– Ты думаешь, это она звонила?
– Не знаю. Надеюсь, об этом мне скажешь ты.
Через двадцать минут из коридора закричали:
– Архипова! К телефону!
– Кто там меня спрашивает? – спросила на бегу Юлия.
– Не знаю, мужик какой-то, – ответили ей.
Мирослава увидела, как Юля взяла трубку и проговорила:
– Алло.
Сердце девушки замерло. Муж всегда звонил ей на сотовый. А Сеня… Сеня мог позвонить только в экстренном случае… Трубка безмолвствовала.
– Алло, алло! – быстро проговорила Юлия и тихо спросила: – Сеня?
Потом добавила:
– Вас не слышно! Говорите громче.
Но трубка отключилась. Юлия нашла женщину, которая позвала ее к телефону.
– Катя, ты уверена, что звонили мне?
– Мужик попросил позвать к телефону Юлию Архипову. Вот я и позвала тебя. Другой Архиповой у нас в отделении нет.
– Понятно, – промямлила Юлия, – спасибо.
Она ушла в туалет и долго оттуда не появлялась. Мирослава не знала точно, чем там занимается Архипова. Может, тайно курит? Она учуяла едва ощутимый запах сигарет, когда стояла рядом с девушкой. Когда же Юлия вышла из туалета, глаза у нее были красными.
«Неужели плакала?» – подумала Волгина.
И тут она увидела идущую навстречу Юлии Настю Бессонову. В палате кровати девушек стояли рядом. Соседка Юлии явно что-то собиралась сказать, но что-то ее остановило. Возможно, она заметила Мирославу. В то же время детектив была уверена, что во время их беседы с Варварой Степановной Насти поблизости не было. Да и сама беседа не могла вызвать подозрения, так как все женщины уже привыкли к тому, что Волгина ведет с каждой из них разговоры наедине. С Настей Мирослава тоже разговаривала, но ничего не узнала, кроме того, что Настя пользуется только сотовым телефоном, а за остальными не следит. Мирослава не стала звонить Шуре на работу и выяснять, знаком ли ему голос Юлии Архиповой. Постояв на крыльце, она решила, что неплохо было бы повидаться с Люсей…
Недолго думая, она отправилась в автосервис своей подруги. Вернее, мастерской Людмила Стефанович заправляла вместе со своим отцом Павлом Степановичем, который любил пошутить: «Прикинь, я по отчеству Степанович и по фамилии Стефанович, два в одном, как теперь говорят».
– Для двух в одном одна буква не совпадает, – говорили ему.
– Одна не считается, – отмахивался он.
У Павла Степановича были золотые руки, широкая душа и… пышные пшеничные усы. Всех, кто к нему приходил, он неизменно потчевал крепким чаем из пивных кружек, а на столе всегда лежали горкой конфеты «Мишка косолапый». Когда Мирослава на этот раз без звонка явилась в контору сервиса, то застала Павла Степановича в полном одиночестве.
– Здравствуйте, дядя Паша, а где Люся?
– Здравствуй, Славочка, коли не шутишь, Люся в гараже. Позвонить?
– Не надо. Она там надолго?
– Да нет, минут через двадцать придет. Давай я тебя пока чаем напою.
Вскоре Мирослава уже сидела за столом и пила чай из пивной кружки.
Засунув в рот конфету, она стала аккуратно разглаживать фантик.
– Сколько себя помню, всегда вы угощаете этими конфетами.
– Всю жизнь я к ним неровно дышу, – согласился Павел Степанович и улыбнулся, – но представь только – о том, что мишек нарисовал не Шишкин, а его дружок Константин Савицкий, узнал совсем недавно.
Мирослава кивнула, задумавшись о чем-то своем.
К реальности ее вернул голос отца подруги:
– Просто представить себе невозможно, что бы это было за утро в сосновом лесу без мишек!
– Пожалуй, в этом лесу было бы слишком пусто, – согласилась Мирослава.
– Вот! – обрадовался Павел Степанович. – И конфеток таких у нас бы не было. Вернее, конфеты были бы, но назывались совсем иначе.
– Думаю, что наши посиделки в вашем гараже от этого многое потеряли бы.
– О чем и речь!
Дверь распахнулась, и в комнату влетела Люся.
– Привет, подруга! – радостно завопила она с порога. – Чего не позвонила-то?
– Хотела чаю напиться с дядей Пашей, – отшутилась Мирослава.
– Ты по делу или как? – Людмила подмигнула подруге.
– Или как, – призналась Мирослава.
– Тогда пойдем посидим в нашем кафе.
И, обращаясь к отцу, проговорила:
– Пап, у меня перекур.
Тот только рукой махнул. Мирослава тепло попрощалась с Павлом Степановичем, а Люся чмокнула отца в щеку, отчего тот, как всегда, смутился и замахал на нее двумя руками. Люся с хохотом вылетела из кабинета, догнав Мирославу. Она схватила подругу за руку и потащила к миниатюрному кафе, которое появилось в автосервисе совсем недавно и которым Люся страшно гордилась.
Мирослава предложила расположиться на крохотной терраске, где стояло всего два столика. Основным украшением там служили цветущие петунии, расположенные в ящиках в два яруса. Вскоре юный официант принес им свежую клубнику, мороженое, чай для Мирославы и кофе для Людмилы.
– Мы будем постепенно расширяться, – сказала Людмила.
Мирослава кивнула.
– Хорошо у вас тут.
– Папа сначала отнесся к моей идее открыть кафе довольно прохладно, но, когда увидел, что люди охотно посещают его, признал, что я была права.
– Мне тоже нравится твоя идея, – улыбнулась Мирослава, – особенно цветочки.
– А мне – официант.
– То-то я вижу, ты отказалась от дискриминации мужчин и взяла-таки на работу парня.
Подруги засмеялись.
– А ты чего без Мориса приехала? – спросила Люся.
– На хозяйстве остался, – попыталась отшутиться Мирослава.
– Очень уж он у тебя умный! Аж страшно! И строгий, – вздохнула Людмила.
Мирослава улыбнулась.
– И чего улыбаешься?! Ты хоть скажи, он в постели-то как?! Ничего?!
– Ничего, – кивнула Мирослава.
Убеждать подругу в том, что между ней и Морисом чисто рабочие отношения, было пустой тратой времени. Тот факт, что мужчина и женщина живут в одном доме и спят в разных кроватях, казался ей чистой воды кощунством. Хотя сначала Мирослава и пыталась донести это до Стефанович, но та только фыркала в ответ.
– Не хочешь говорить родной подруге! – укоряла Люся.
– Извини, ты же знаешь, я достоинства своих мужчин ни с кем не обсуждаю.
– Это да, – вздохнула Людмила, – но должны же быть у тебя какие-нибудь недостатки.
Мирослава хмыкнула.
– А я сейчас с одним встречаюсь. Такой жеребец! В любое время суток может, хоть днем, хоть ночью. Только глупый очень.
