Появляются у нового большевистского руководства и неофициальные представители западного закулисья. Им выпала «честь» далее проводить в жизнь грандиозное дело развала России. От трех держав прибывают три эмиссара: от Франции – представитель военной миссии Жак Садуль, от Великобритании – заместитель посла Брюс Локкарт, Соединенные Штаты остается представлять глава миссии Красного Креста Раймонд Роббинс
[24].
Все трое не обладают статусом посла, а следовательно не имеют полномочий для ведения переговоров и не могут излагать позицию своих правительств. Но они всего лишь не имеют официальных полномочий, а этого для выполнения их специального задания и не нужно. Зато неофициальных полномочий у западных эмиссаров хоть отбавляй, и именно они являются реальными представителями стран Антанты
[25]. В этом легко убедиться, обратив внимание на то, что официальные послы трех сверхдержав в это время почему-то быстренько покинули советскую столицу и уехали… в Вологду. Неофициальные представители остались. Все три официальных посла: Бьюкенен (Англия), Нуланс (Франция) и Фрэнсис (США) занимают ярую антисоветскую позицию
[26]. И уезжают подальше от основного политического центра России. Неофициальные представители Садуль, Локкарт и Роббинс, как пишет изданная еще до сталинских чисток книга «Гражданская война 1918–1921», «стремились добиться от своих правительств признания советской власти»
[27].
Потому остаются рядом с большевистскими главарями. Ленин и Троцкий прекрасно понимают, КТО к ним приехал. Поэтому уважение неофициальным представителям «союзников» оказывалось соответствующее. Троцкий встречался с Локкартом чуть не ежедневно, выдал ему пропуск в Смольный, предоставил собственный поезд для поездок между Москвой и Петроградом и даже снабдил таким документом: «Прошу все организации, Советы и комиссаров вокзалов оказывать всяческое содействие членам английской миссии»
[28]. Есть «железобетонная» бумага и у французского представителя капитана Жака Садуля. Это фигура еще более интересная. Откомандированный в Россию еще в сентябре 1917 года, он «стремился к сближению с советской властью; в течение февраля и марта ему удавалось в значительной мере нейтрализовать влияние своего посла Нуланса»
[29]. Позже Садуль «порвал» с французской миссией и начал вести активную работу в качестве коммуниста. Это вы можете прочитать в литературе. Мол, загорелся молодой француз революционными идеями, забыл свой долг и солнечные долины Прованса. Ушел с головой в коммунизм и марксизм.
Это ложь. Чтобы это понять, достаточно повнимательнее почитать самого Владимира Ильича. «Французский капитан Садуль, на словах сочувствовавший большевикам, на деле служивший верой и правдой французскому империализму»
[30], – пишет Ленин в «Письме американским рабочим». Главу большевистской партии не обманешь притворными клятвами и фальшивым марксизмом. Его характеристика Жака Садуля прямо говорит нам, откуда появился в приемных новоиспеченной советской власти симпатичный молодой француз…
Жак Садуль был настолько заметной фигурой, что оставил свой след и в мемуарах Льва Давыдовича Троцкого. «Капитан Садуль явился ко мне немедленно после Октябрьского переворота для информации. Насколько помню, с ведома французских военного и дипломатического представительств в России»
[31], – напишет будущий основатель Красной армии. Немедленно после переворота к главарям большевиков мог прийти только тот, кто знал, куда и к кому идти. А значит, Жак Садуль имел контакт с большевиками еще до Октября. И верно – прибыл-то он к нам в сентябре 1917 года. То есть накануне того момента, когда Ленин и Троцкий станут реальной политической властью в России. Для контакта с ними Жак Садуль и приезжает. Факты его биографии эту версию неопровержимо подтверждают. В марте 1919 года бывший капитан французской армии участвует в работе I конгресса Коминтерна – организации, главной целью которой является раздувание мирового революционного пожара. Французская Фемида реагирует быстро и адекватно: в том же 1919 году Жак Садуль заочно приговорен к смертной казни за государственную измену, коммунистическую пропаганду среди французских моряков, дезертирство и сношение с неприятелем
[32] Это понятно. Удивительным окажется дальнейшее развитие событий. В конце 1924 года Садуль неожиданно возвращается во Францию. Он арестован и передан в руки военных властей, готовый смертный приговор ждет его на Родине уже с 1919 года. Казалось бы, вот и конец истории – получит французская компартия готового мученика и героя для своего пантеона. Однако в марте 1925 года военный суд в Орлеане неожиданно… оправдывает Жака Садуля по обвинению в дезертирстве. По остальным же пунктам обвинение бравого капитана вообще признается необоснованным
[33]. Его дело прекращается, а сам Садуль выходит на свободу. Что это? Очередные «чудеса»? Нет, обычная ситуация с выполнением важнейшего государственного задания. О миссии Жака Садуля знают единицы, для всех остальных, включая французскую юстицию, он предатель, заслуживающий виселицы. В 1924 году контактировать с большевиками уже не надо, помощь им уже не требуется – СССР окреп и может существовать без активной поддержки «союзников». Вспомним, что в январе того же 1924 года умирает Ленин, то есть основной «контактер» французского разведчика, и нам станет окончательно понятно, почему капитан Садуль возвращается во Францию именно в этом году. Домой он едет, совсем не опасаясь за свою жизнь. В нужный момент из-за кулис появляются спецслужбы. Они своего агента, с честью выполнившего задание, в обиду не дают. А французская Фемида хлопает глазами и отменяет герою закулисного фронта смертный приговор… Помимо неофициальных дипломатических каналов для налаживания связей и поддержки новой революционной власти используются и традиционные «прикрышки» спецслужб: журналистика и общественная деятельность. Например – миссия Красного Креста. Сердобольные граждане США помогают нуждающимся продовольствием, одеждой и медикаментами. Но это лишь ширма для удобного решения более важной задачи. Прямо накануне Октября миссия Красного Креста выдавала деньги большевикам. Естественно – на «гуманитарные» нужды. В декабре 1917-го эти благородные господа вручили Ильичу еще один миллион долларов. Безусловно – на борьбу с разрухой и голодом. Только вот белогвардейцам никто и никогда не давал ни копейки, ни на помощь голодным, ни на восстановление чего-либо. Поэтому в цитадели новой революционной власти случилось чудо: ветер всеобщей большевистской национализации благополучно пролетел мимо американцев. Петроградское отделение National City Bank, где обслуживались счета миссии Красного Креста, оказалось единственной банковской конторой в советской России, не попавшей под действие декрета о национализации
[34]…
