Я захожу в мужской туалет. Удивленные ребята идут за мной. В туалете пусто и я направляюсь в одну из кабинок. Рву страничку с тезисами на мелкие кусочки, бросаю в унитаз. Спускаю.
— Вам все понятно? — поворачиваюсь к друзьям.
— Все понятно — уныло отвечает Коган — Все это художественный свист про Гвардию. А я повелся.
Кузнецов лишь напряженно на меня смотрит. Еще верит! Не будем разрушать его веру.
— Первое правило Новой Молодой Гвардии — никому не говорить о Новой Молодой Гвардии! Это понятно?
Лица друзей просветлели, они дружно кивнули.
— Второе правило Новой Молодой Гвардии — никому никогда не говорить о ней. Ничего о ней не писать, не шептать на ушко любимой женщины. Это ясно?
Опять дружный кивок.
— Какое третье правило Новой Молодой Гвардии? — спрашивая я грозно, выглядывая на всяких случай из туалета. Пусто.
— Никому не говорить о Новой Молодой Гвардии — дружно, но грустно отвечают парни.
— Лева, что Димон тебе рассказал о нашем движении? — интересуюсь я у Когана.
— Ну про ползучую контрреволюцию — начинает перечислять тот — Про то, что капиталисты, не смогли нас победить извне. Теперь будут вредить изнутри. Про разложение Партии. Я тоже обо всем об этом долго думал — Лева повышает голос, начинает говорить с жаром — Я же не слепой, вижу как живут соседи, какие друзья приходят к отцу. Слышу, о чем они говорят. Никто не верит, что следующее поколение будет жить при коммунизме. "Хочешь жни, хочешь куй, все-равно получишь х#&$".
И это в умах элиты! Чтоже в головах простых граждан? Или там все как раз пока все здорОво?
— Еще про заговор против Хрущева — вдруг выдает Лева.
Я с ужасом смотрю на Димона. Тот пожимает плечами:
— Ты же сам сказал, что его скоро снимут "старики".
— Это тебе твой эээ патрон рассказал? Генерал Мезенцев? — спрашивает Коган и смотрит на меня наивными, чистыми глазами.
А я хватаю воздух губами. Пи#&$*@ц! Да, про заговор многие знали, а под конец лета, судя по воспоминаниям Семичастного, в которые я заглянул в своей памяти, свободно болтали по всей Москве. Но чтобы в мае…
— Леша, если ты что-то знаешь, то надо сообщить в КГБ! — Лева хватает меня за руку.
— А Мезенцев его, сам думаешь, где работает? — хмыкает Димон — Они то все и устроят.
Знают, черти, о Мезенцеве. Русин еще на 1-м курсе рассказал.
— Значит так! — железным тоном говорю я — Какое у нас первое правило Молодой Гвардии?
— Никому не говорить о Молодой Гвардии — послушно произносят парни.
— Нет! Это теперь второе правило. Первое правило — никому не говорить про заговор. НИ-КО-МУ — говорю вам специально по слогам — За такие слова вас упекут за Полярный круг брать интервью у белых медведей. Или чистить льдины от снега. Кому как повезет. Все понятно?
— Да — Димон набычился — Об этом не говори, о том молчи… А делать то мы что будем? Смотреть, как страна гибнет?
— В корень зришь, Кузнец. Смотреть не будем, будем действовать. Что говорил Владимир Ильич о базисе и надстройке?
— Ничего не говорил — самый умный у нас — Лева — затараторил — Это у Маркса. В общественном производстве люди вступают в необходимые, от их воли не зависящие отношения — производственные отношения, которые соответствуют определённой ступени развития их материальных производительных сил.
Мы с Димоном невольно кивнули. Вот она сила пропаганды!
— Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определённые формы общественного сознания.
— Вот! — я назидающе поднял палец — Сначала нашей Молодой Гвардии нужен базис. Экономическая структура.
— То есть деньги — закончил за меня Коган.
— Именно. Ими и займемся.
* * *
Не успел я закончить с парнями, как уже перед самой учебной аудитории меня поймала высокая, нескладная девушка с длинной русой косой. Одета она была точно также как и Оля Пылесос. Белый верх, черная длинная юбка. Голубые глаза смотрели на меня доверчиво, в руках "баскетболистка" держала большой белый лист ватмана.
— Вы, Алексей Русин?
— Я. А вас как красавица зовут?
— Лена Антонина — девушка замялась — Я подруга Вики Селезневой. Она много про вас рассказывала.
— Я весь в смущении — развожу руками.
— Я еще в комитете комсомола состою. У нас было собрание по подготовке вашего выступления послезавтра. Оля Пыле… ой — Антонина стремительно краснеет — Оля Быкова сказала приготовить плакат — мне демонстрируется пустой лист ватмана — И заметку в стенгазету.
— Хорошее дело — одобрительно киваю.
— Как вас… тебя дать на плакате? Я хорошо рисую, могу изобразить твой портрет.
— Давай, я не против — тоже перехожу на "ты".
— А как тебя представить? Комсомолец, поэт?
— Не просто поэт! — вокруг нас останавливаются студенты, начинают прислушиваться — Поэт-метеорит!
— Это как?? — Лена улыбается, не понимает.
— Обычные поэты как входили в литературу?
— Как?
— Долго и упорно. А я и мои последователи — ворвутся в нее словно метеориты!
Эх, если играть по-крупному — то ходить с козырей. Надо себя зарекомендовать.
Толпа вокруг становится еще больше. Кто-то выкрикивает: "Стихи, метеорит!"
Что же прочитать?! Мозг переходит в ускоренный режим, СЛОВО взвывает в голове".
"Мы — два в ночи летящих метеора,
Сев дальних солнц в глухую новь племен;
Мы — клич с горы двух веющих знамен,
Два трубача воинственных времен…"
— Что здесь происходит??
Из аудитории выглядывает преподаватель. Пожилой, сгорбленный мужчина в очках. Крупный нос, проплешина на голове. Слегка похож на будущего премьера Косыгина.
— Здравствуйте, Дитмар Эльяшевич! — здороваюсь с великим Розенталем — Вот, читаю стихи.
— Слышу — скрипит лингвист — Что это за рифма "племен-знамен-времен"? Парная, перекрестная, сквозная?
— Не знаю.
Я растерялся. Рифма и правда, не подходит ни к одному из перечисленных видов. Окружающие студенты смотрят на нас с интересом. Толпа стала еще больше.
— Тоже мне метеорит — улыбается Розенталь — Вот если бы ходил на консультации, знал бы. Заходи в аудиторию, сейчас начнем занятие. А вы расходитесь — это уже толпе — Будет вам послезавтра метеор и комета и вся солнечная система в придачу.
