PSS Это из самых крупных. Всего список Семичастного включает в себя двадцать две фамилии. Есть в нем члены КПСС, крупные хозяйственные фигуры… Простите, что взваливаю на вас это, но мне больше не с кем поделиться. Удачи!
Разумеется, двадцать две фамилии — выдумка, их у меня не было. Тем более членов КПСС. Максимум, что удалось нарыть — Тоньку-пулеметчицу, Лютого и Мелешко. И то только потому, что готовясь к одному из уроков по истории, я читал Википедию и теперь смог вызывать нужные страницы в памяти. Зато как только найдут трех, будут искать и остальных из списка. Это как в том анекдоте, когда в дом культуры колхоза, шаловливые школьники запустили трех поросят. Написали на боках номера — один, два и четыре.
Для достоверности я хотел включить в список Глории еще какого-нибудь иностранного военного преступника. И у меня даже был на примете Франц Стэнгл, палач из знаменитого лагеря Собибор. Он проживает в Австрии, еще не опознан. Но увы, я не знал его адреса. Поди найди. Ладно, и так поверят.
Пока я писал, парни тоже не теряли время даром. Лева показывал Димону как завязывать галстук модным узлом. Новый, синий, в полоску. Трепещи, мгимошник!
— Вот, держи — я протер письмо от отпечатков пальцев, аккуратно запечатал в конверт. Еще раз протер — Отвезешь вот по этому адресу — я подал Димону визитку Глории — Руками конверта не касайся, держи за края.
Я показал как держать, чтобы не оставить новых отпечатков.
— Просунешь под дверь квартиры. Только смотри, чтобы никто не заметил. Визитку не потеряй.
Жалко ли мне было Семичастного? Ничуть! Если ты поставлен главой государственной службы безопасности, а занимаешься организацией заговора и переворота — сам себе враг.
Отправив Кузнецова с письмом, а Леву рассказывать анекдот, я возвращаюсь в общагу. Успеваю помыться, перекусить, поинтересоваться планами Вики, (зубрить русский и биологию к экзаменам), как меня вылавливает молодой парень с короткой прической. Показывает красное удостоверение, представляется порученцем Мезенцева. Меня ждут на Лубянке.
* * *
К бывшему зданию Госстраха ставшим, как смеялись шутники «Госужасом», мы подъехали в пятом часу. Проехали площадь Дзержинского, повернули направо. Во двор заехали со стороны улицы Кирова. Окна внутренней тюрьмы были черными — Семичастный закрыл самые известные советские казематы. Последнего заключённого — американского летчика Пауэлла — два года назад обменяли на советского разведчика Рудольфа Абеля.
Порученец провел меня через КПП, где два сержанта тщательно проверили паспорт. Нашли фамилию в журнале посещений, выписали пропуск. На лифте мы поднялись на третий этаж и по длинному пустому коридору — воскресенье — дошли до рабочего кабинета Семичастного. Я это понял не сразу. Сначала мы прошли через большую приемную с фикусами, вошли в специальный тамбур с двумя массивными дверями. Что-то пискнуло, щелкнуло. И лишь войдя в кабинет и увидев генерала в цивильном, я осознал резкий поворот в романе под названием "Жизнь Алексея Русина". В комнате находилось трое. Сам Семичастный, Мезенцев и пожилой смутно знакомый дядька в костюме с орденскими планками. Хозяин кабинета в гражданском не производил особого впечатления — высокий лоб, мясистый нос, капризные губы. Председатель сидел в кресле за рабочим столом с батареей телефонов на приставной тумбе. Стол для совещаний, несколько книжных шкафов, три кресла у стены, карта СССР, сейф, фотография Дзержинского — Феликс Эдмундович был запечатлен идущим куда-то быстрым шагом. Пока я рассматривал председателя — все трое разглядывали меня, им явно не очень нравилась моя борода.
— Проходи, располагайся — Семичастный махнул рукой в сторону кресел, где уже сидели неизвестный и Мезенцев, тоже в обычном сером костюме. Председатель КГБ отпустил порученца, снял пиджак, прихватил с рабочего стола знакомую папку — ясно, "Город не должен умереть" — и сел напротив, положив роман перед собой на небольшой столик.
— Давай знакомится. Генерала Мезенцева ты знаешь, справа от тебя генерал-лейтенант Кулагин из, — Семичастный сделал едва уловимую паузу —… Министерства Обороны. Мне представляться надо?
— Нет, Владимир Ефимович, — коротко ответил я.
Мезенцев согласно кивнул, Кулагин даже не шелохнулся. Я определенно встречал фотографии этого человека — широкое крестьянское лицо, складки у бровей, уголки рта вниз, лысина, маленькие колючие глаза… Министерство Обороны? Ася ведь по ведомству военной разведки… Короткий прокол памяти. Точно, это же начальник ГРУ Ивашутин! "Генерал-лейтенант Кулагин", жди, будет он перед неизвестным пацаном полное имя и звание светить.
— Ну и замечательно, — Семичастный прикрыл глаза, задумался. Повисла долгая пауза. В кабинет стояла полная тишина, звукоизоляция тут была на уровне.
— Дело вот в чем. Хотя краковская операция и рассекречена формально, тем не менее несанкционированный доступ к подобной информации, а уже тем более внезапно целый приключенческий роман — это ЧП. Я проглядел мельком текст, в нем упоминаются детали, которых «Груша» не имела права раскрывать.
— Там десятилетние допуски, — проскрипел справа Кулагин-Ивашутин, — Причем среди описанных есть действующие до сих пор сотрудники, что вообще ни в какие ворота!
— В связи с этим вопрос, — Семичастный наклонился вперед и вперил в меня тяжелый взгляд — Чем ты думал, когда решил обнародовать такую информацию?? Степан Денисович, рассказал мне, что ты служил в пограничных войсках, что такое секретность и допуск знаешь…
Только спокойно. Если они меня позвали — значит, какое-то решение приняли. Иначе просто законопатили бы за Полярный круг и забыли.
— Я думал головой. И как следует думал. Во-первых, "капитан Шторм" — собирательный образ, реальных имен там нет. Во-вторых, роман видели всего трое. Декан журфака МГУ, глава Союза писателей Федин и Степан Денисович. Люди все, как вы понимаете, проверенные.
— По телевидению о нем говорят! — резко, с раздражением произнес Ивашутин — «Неизданный, но уже нашумевший!!»
— Ну подумайте сами — я зашел с другой стороны — Образ наших органов в глазах граждан и за рубежом подмочен репрессиями. Сейчас появилась возможность рассказать о славных страницах истории — почему бы это не сделать?
Мезенецев незаметно кивнул, Ивашутин с Семичастным переглянулись.
— На что ты намекаешь? — интересуется председатель КГБ.
— Не намекаю. Говорю прямо. Дайте доступ к архивам! — повышаю градус беседы — Я вам таких романов — десяток напишу. Прославлю подвиг "бойцов невидимого фронта".
Первым засмеялся Ивашутин. К нему присоединились председатель КГБ с Мезенцевым.
— А парню то в рот палец не клади, — Семичастный достал из пачки сигарету, закурил.
— Я предупреждал, Владимир Ефимович, — в разговор вступил Мезенцев — Алексей парень хоть и резкий, но умный и правильный. Его партийная организация МГУ рекомендует.
Уже знают.
— Не рановато ли в Партию? — засомневался Ивашутин — Сколько тебе?
