Первым, кого встречаю — Вика.
— Русин — девушка отводит меня в пустой красный уголок — Мне что-то тревожно!
— А где концентрируется тревога? — я прижимаю подругу к стене, моя рука ползет вниз по изгибам ее тела.
— Мне не до шуток! — моя рука убирается с тела, в глазах Вики и правда, беспокойство.
— Набат появился?
— Тихий.
— Ясно.
Хотя мне ничего не ясно. Высшие силы общаются с нами намеками. То Слово мое взвоет в голове, то у Вики колокол ударит. Надо проконсультироваться у кого-нибудь. Но у кого? Кто "главный по тарелочкам" в СССР? Кажется, при КГБ был институт, который изучал паранормальные явления. Искал настоящих экстрасенсов, разоблачал фальшивых. Успехов, насколько я знал — не было.
— Сделаем вот что. Начни вести дневник. Записывай уровень набата по 10-ти бальной шкале, время, свое состояние. Попробуем как-нибудь все систематизировать.
Вика неуверенно кивнула.
— Удачи тебе на приеме!
— Спасибо, солнышко.
После продолжительного поцелуя, иду к себе в комнату. Навожу порядок, раздаю некоторые ненужные мне больше конспекты лекций соседям по этажу — хорошо написанные, они у студентов на вес золота. Потом обедаю, «пробегаюсь» по памяти — своей и Русина. Надо поднабраться разной литературной фактуры, определиться со стихами для сборника. Кое-что постепенно вырисовывается. Наконец, наступает вечер.
Начинаю одеваться в милитари. У Индустрия, что прилежно корпит за письменным столом, глаза на лоб лезут от изумления.
— Что это?!
— Новый стиль — отвечаю я, лихо заламывая берет — Знакомые кубинцы подогнали.
— Подогнали?!
Черт, надо завязывать со словечками из будущего, хотя… кое-что можно будет и ввести в оборот в противовес стиляжьему сленгу.
В комнату заходят Лева с Димой. Они тоже на меня смотрят, широко раскрыв глаза.
— А нам так можно? — первым сориентировался Лева.
— Можно. Но только за особые заслуги — шучу я в ответ — В деле создания Советского Патриотического Клуба.
— Что за клуб? — тут же интересуется Индус.
— Поэтический. Надо хороший стих написать, в качестве вступительного билета — поворачиваюсь я к соседу, но заметив, что тот скис, великодушно добавляю — Но для тебя, друг, мы сделаем исключение — ты у нас парень свой, проверенный, так что вступай.
— Конечно — парень засуетился, подскочил — А что делать-то нужно?
— Лева, у тебя с собой значки? — я протягиваю руку Когану.
Тот с недовольной гримасой вкладывает в мою ладонь «метеорит», но заметив, что я ему ехидно подмигиваю, успокаивается и даже начинает сам улыбаться. Я цепляю значок на рубашку Индустрия, торжественно жму его руку.
— Будешь в ячейке Левы. Он тебя проинструктирует про собрания и правила клуба. Поздравляю!
Индустрий счастлив. Улыбается, разглядывает значок.
— Мы кстати и для нас сделали — Димон раскрывает ладонь, и я вижу три произведения искусства. Огромная серебристая комета с длинным хвостом взрывает Землю на куски. Очень стильно!
Поднимаю изумленные глаза на ребят. Те перемигиваются.
— Тоже кое-что можем — Лева забирает один значок, прикалывает мне на грудь рядом с комсомольским.
Парни еще придирчиво раз меня оглядывают.
— Красавец! — резюмирует Димон — Взорвешь им там весь прием. Прямо как эта комета.
Все присутствующие смеются. Я тоже.
— У нас все готово? — я театрально сдуваю несуществующую пылинку c рукава.
— Да, ребята уже стягиваются к ССОДу.
Я смотрю на часы. Пора.
* * *
Прием министерства культуры происходил в особняке Арсения Морозова на улице Калинина, бывшей Воздвиженке. С прошлого, 63-го года она стала частью стоящегося проспекта Калинина. Этот необычный особняк начала века в средневековом псевдо мавританском стиле современники еще называли «домом дурака». Якобы мать Арсения, увидев его, в сердцах сказала сыну: «Раньше только я знала, что ты у меня дурак, а теперь и вся Москва увидела!» Но, на мой взгляд, дом с башнями, ажурными карнизами и причудливой лепниной, построенный по мотивам королевского дворца Пене в Лиссабоне, очень даже ничего — время все расставило по местам. Организация ныне его занимающая, называлась сложно — Союз Советских Обществ Дружбы и культурных связей с зарубежными странами. А если сокращенно, то ССОД. Именно эта аббревиатура и значилась в пригласительном билете, переданном мнеот Фурцевой-младшей через вахтершу общежития.
Возле парадного входа в форме высокой подковообразной арки с причудливыми витыми колоннами, толпился приглашенный народ. К тротуару то и дело подкатывали «Победы», «Москвичи», нескольких полных пожилых мужчин в сопровождении молодых женщин привезли на черных «ЗИМах» и «ЗИСах». Да уж… в мое время это называлось эскортом. Стоило пассажирам выйти, как машины тут же отъезжали, уступая место следующим. Вдоль улицы собралась уже целая очередь из иномарок с разноцветными флажками на капотах и дипломатическими номерами. Подойдя к толпе, я услышал чей-то голос усиленный громкоговорителем:
— Боливийский посол, господин Моралес с супругой.
Мягко подкатил приземистый, почти распластанный по земле длинный синий «форд». Из него вылезли темноволосый господин с дородной женщиной в блестящем вечернем платье. И снова громкоговоритель:
— Военно-морской атташе США, командор…
— Леха, стремно как-то! — Лева дернул меня за рукав, кивая на милицию в парадной форме, что создала в толпе целый коридор для прохода официальных лиц.
— Ой! Это же Ларионова — Димон некультурно ткнул пальцем в сторону лестницы, по которой поднималась знаменитая актриса. Круглолицая, румяная, в белом, вечернем платье.
— А с ней Рыбников, вон, справа идет — Коган тоже вытянул руку в сторону Ларионовой.
Николай Рыбников показался мне простоватым парнем, очень похожим на тех, что он играл в фильмах «Весна на Заречной улице» и «Высота». А вот его жена выглядела холодной и даже надменной. Но красавица, этого не отнять…
— Да, Рус, что-то очко играет — согласился с Левой Кузнецов — Может, давай все отменим?
— Поздно — я заметил, что ко мне направляется десяток парней и несколько девушек во главе с Володей Сидоренко. Это были университетские первокурсники, начинающие поэты. Все они хотели вступить в Метеорит и попеременно осаждали то меня, то Когана с Димоном.
— Русин! — уже на подходе они начали громко выкрикивать мое имя, почти скандируя — РУ-СИН!
По команде Левы ребята выстроились клином позади нас, и мы дружно двинулись сквозь толпу. Народ обеспокоенно оглядывается, высокий мужчина в белой военно-морской форме и фуражке, удивленно оборачивается, рассматривает меня с высоты лестницы. К нам бросается несколько милиционеров в белых перчатках, но останавливаются, не зная, что делать с нарушителями спокойствия. Мы постепенно пробиваемся сквозь толпу, усиливая свой напор. Раскрасневшиеся парни, продолжают скандировать мое имя. Обстановка становится слегка напряженной.
