Конечно, арест столь высокопоставленных военных требовал от Сталина неких объяснений. 2 июня, выступая перед членами Военного совета, он подчеркнул, что вина Тухачевского и остальных очевидна, доказательства не оставляют никаких сомнений, речь идет о военнополитическом заговоре против Советской власти, стимулировавшемся и финансировавшемся германскими фашистами. В целом его выступление перекликалось с данными, содержавшимися в подброшенной СД советскому руководству фальшивке. Поддержал Сталина и маршал Ворошилов. К тому времени из арестованных уже были выбиты признания в том, что они являются шпионами «враждебных СССР государств». Последнее, впрочем, было тогда общепринятой практикой. Люди под пытками оговаривали сами себя. Так или иначе, а другого выбора, кроме как осудить «заговорщиков» как злейших врагов народа и Советской власти у членов Военного совета все равно не было. В прения с Ворошиловым, впрочем, вступили некоторые члены совета. В будущем из 42 человек, отважившихся на подобный шаг, 36 были также объявлены врагами народа.
Не смотря на то, что аресты среди военной верхушки Красной армии начались еще в 1936 году, именно «дело Тухачевского» привело к тому, что в РККА начал витать дух подозрительности, а чистки достигли таких масштабов, что спустя еще год офицерский корпус сократился наполовину.
11 июня состоялось слушание дела бывшего замнаркома обороны и арестованных вместе с ним военачальников. Судили Тухачевского Буденный, Блюхер, Шапошников и другие. В соответствии со специальным законом от 1 декабря 1934 года обвиняемые по данной статье не имели права на адвоката, а приговор нельзя было обжаловать.
Не смотря на то, что сами судьи были давно знакомыми обвиняемым еще с Гражданской войны товарищами, Тухачевский и остальные, без сомнения, не испытывали никаких иллюзий относительно того, какой их ждет приговор. Так и оказалось, всех ждала смертная казнь. Как отмечалось в обвинительном заключении, «находясь на службе у военной разведки одного из иностранных государств, ведущего недружелюбную политику в отношении СССР, они систематически доставляли военным кругам этого государства шпионские сведения о Красной Армии, совершали вредительские акты с целью подрыва обороноспособности нашей страны, подготовляли на случай военного нападения на СССР поражение Красной Армии, имели намерение содействовать расчленению Советского Союза и восстановлению в нем власти помещиков и капиталистов».
Материалы, подготовленные в ведомстве Гейдриха, на процессе не фигурировали. Это легко можно объяснить порядками того времени — агентурные сведения, добытые НКВД, нельзя было раскрывать даже в суде. Хотя с досье Буденный и остальные вполне могли ознакомиться и заранее.
Стенограмма процесса показывает, что на суде не было рассмотрено ни одного конкретного факта, подтверждающего вину Тухачевского и его товарищей.
Сам бывший маршал вины не признавал, заявляя: «У меня была горячая любовь к Красной Армии, горячая любовь к Отечеству, которое с гражданской войны защищал… Что касается встреч, бесед с представителями немецкого генерального штаба, их военного атташе в СССР, то они были, носили официальный характер, происходили на маневрах, приемах. Немцам показывалась наша военная техника, они имели возможность наблюдать за изменениями, происходящими в организации войск, их оснащении. Но все это имело место до прихода Гитлера к власти, когда наши отношения с Германией резко изменились». Ему вторили и другие обвиняемые.
Слушать их, однако, никто не стал. Смертный приговор был приведен в исполнение той же ночью.
Казнь Тухачевского сильно сказалась на обороноспособности СССР. Возглавляя советских военачальников, ратовавших за переоснащение армии, новые методы ведения войны, он делал очень многое для повышения мощи Красной армии. Примечательно, что это стало одним из аргументов прокурора, преподнесшего концепцию Тухачевского о необходимости ускоренного формирования танковых и механизированных соединений за счет сокращения численности кавалерии и расходов на нее, как очевидный факт «вредительства». Еще одним пунктом обвинения значилось намерение военачальников устранить наркома обороны СССР Ворошилова. Сам Тухачевский не отрицал, что намеревался поставить перед Сталиным вопрос об отстранении своего некомпетентного, не справлявшегося, по его мнению, со своими обязанностями шефа, подчеркивая при этом, что никакого заговора с целью физического устранения Ворошилова, конечно, не было. Однако это признание Тухачевского было расценено судьями как лишнее доказательство его заговорщической деятельности.
Спустя какое-то время чешская дипломатия установила немецкое происхождение слухов о «заговоре» военачальника. В середине июня, когда замнаркома обороны Советского Союза уже был казнен, чехи, поняв, насколько сильный удар был нанесен мощи их союзника, категорически отвергли вероятность измены Тухачевского, объявив весь судебный процесс пародией на правосудие.
«Дело Тухачевского» стало предметом бурного обсуждения на встрече представителей чешских и советских спецслужб, состоявшегося в декабре 1937 года. Чехи негодовали по поводу ослабления Красной армии, произошедшего в результате того процесса и последовавших за ним чисток рядов РККА. Советские представители тему решили не развивать, справедливо указав, тем не менее, что значительная часть вины за произошедшее лежит на тех, кто теперь так возмущается. В конце концов, именно из Праги в Москву поступали самые тревожные и эмоциональные сообщения относительно связей Тухачевского с немцами. Да и досье оказалось в руках советских разведчиков благодаря именно чехам.
Расстрел видного советского военачальника очень сильно ударил по наметившемуся в тот момент альянсу СССР-Франция-Чехословакия. Реализация уже подписанных документов о сотрудничестве была прекращена. В Париже не верили и открыто заявляли об этом советскому руководству, в виновность Тухачевского. В это на Западе не верил вообще никто, кроме разве что президента Чехословакии Бенеша, который до конца жизни даже перед лицом очевидных фактов заявлял, что замнаркома обороны СССР действительно замышлял заговор против Сталина. Конечно, признаться в столь трагической своей ошибке очень тяжело. Особенно себе самому. Ирония судьбы — именно Бенеш был архитектором «оси» Москва-Париж-Прага. Он же ее и «похоронил».
Гейдрих имел право гордиться проведенной операцией. Он и гордился. Да и сам Гитлер в ходе своих бесед с близким окружением не раз еще упоминал «дело Тухачевского» как пример эффективности спецслужб рейха.
Расстрелянный замнаркома стал одним из первых, кого в 1957 году оправдала Военная коллегия Верховного суда СССР «за отсутствием в их действиях состава преступления». Все участники того дела были полностью реабилитированы.
Триумвират против Бломберга
К моменту прихода Гитлера к власти командование рейхсвером было сосредоточено в руках троих человек: военного министра генерала Вернера фон Бломберга, главнокомандующего армией генерала Вернера фон Фрича и начальника Генерального штаба генерала Людвига Бека. Все они были чрезвычайно уважаемыми в военной среде руководителями. Бломберг значительно утратил свой авторитет, «запятнав» себя в глазах офицерского корпуса сотрудничеством с национал-социалистами. Это лишний раз свидетельствует о настрое армии в отношении нового режима. Министр обороны еще в 1931 году, командуя округом в Восточной Пруссии, открыто заявлял о своих к ним симпатиях, появившихся после личной встречи с Гитлером. Его начальником штаба в те времена был небезызвестный полковник фон Рейхенау, до самой своей гибели летом 1942 года являвшийся стойким нацистом. Отличительной чертой Бломберга, поддавшегося обаянию будущего фюрера, была доверчивость и восприимчивость. Так, принимая до 1933 года активное участие в сотрудничестве между рейхсвером и РККА, он стал «почти большевиком», в чем впоследствии признавался.
