К ядру заговорщиков стекалась противоречивая информация. С одной стороны Фольгибель сообщил, что фюрер жив. С другой, прилетевший Штауфенберг, не видевший выходящего из здания невредимого Гитлера, заявлял, что убил его. Тем временем власти не дремали. Расследование покушения шло полным ходом.
В 16.00 колебавшийся заместитель командующего резервной армией генерал Ольбрихт все же отдал приказ о проведении мобилизации в соответствии с планом «Валькирия». Однако генерал Фромм, знавший о заговоре, но занимавший выжидательную позицию, позвонил в ставку Кейтелю и, узнав, что покушение закончилось неудачей, решил занять сторону фюрера, попытавшись арестовать пришедших к нему Ольбрихта, Штауфенберга и других. Однако те сами посадили его под арест. В этот самый момент в войска резервной армии были отправлены приказы. Солдаты начали выдвигаться для занятия указанных им в плане «Валькирия» объектов. В половине шестого вечера по радио было объявлено о неудачной попытке покушения на фюрера.
После завершения оцепления правительственного квартала резервной армией, получивший вместе с приказами подготовленное заговорщиками заявление о смерти фюрера и попытке его ближайших сподвижников захватить власть, в министерство пропаганды к Геббельсу прибыл командир одного из подразделений майор Ремер. Министр пропаганды тут же при нем связался с Гитлером и передал офицеру трубку, чтобы тот убедился, что фюрер жив. Гитлер приказал Ремеру взять ситуацию в столице под контроль, что тот незамедлительно и начал делать, организовав у Геббельса командный пункт. Танковые части, выдвигавшиеся в Берлин для поддержки заговорщиков, получили новый приказ — о подавлении мятежа. Время работало против заговорщиков, они упускали возможность достичь успеха. Подразделения, подчиненные Ремеру, одерживали верх над войсками резервной армии, поддерживающими заговорщиков открыто.
К вечеру стало очевидно, что попытка переворота не удалась. В Вене и Париже арестованных вермахтом руководителей СС и гестапо освобождали. Те тут же приступали к задержанию причастных к заговору.
Пришли и за Ольбрихтом, Штауфенбергом и другими, заговорщики оказали незначительное сопротивление, несостоявшийся убийца Гитлера оказался ранен в руку, а вся группа мятежников арестованной. Фромма освободили, он отдал приказ о проведении военно-полевого суда, который состоялся немедленно, признав всех обвиняемых виновными в государственной измене и приговорив к смерти. В начале первого часа ночи 21 июля Штауфенберг, Ольбрихт, Хефте и еще один активный участник событий полковник Альбрех фон Квирнхайм были расстреляны, а Фромм телеграфировал Гитлеру о подавлении попытки переворота. Тем самым командующий резервной армией, с одной стороны, демонстрировал лояльность фюреру, а с другой, заметал следы, ведь заговорщики могли рассказать на допросах в гестапо и о том, что сам Фромм был извещен о готовящемся путче, но не доложил руководству страны. Впрочем, это командующего резервной армией не спасло. О его осведомленности стало быстро известно. Народная судебная палата приговорила его к смерти. 12 марта 1945 года Фромм был расстрелян.
В целом главной причиной провала выступления стала даже не счастливая для Гитлера случайность, спасшая его от смерти, а, что очень характерно в такие моменты, нерешительность самих заговорщиков, их страх перед провалом и последствиями.
Расправа
Впрочем, если бы заговорщики знали, каким будет их наказание, они, наверняка, действовали бы более решительно, ведь терять им было, определенно, нечего. В течение нескольких недель после 20 июля гестапо допросило сотни людей, которые имели хоть малейшее отношение к заговору. Входе обысков у главных заговорщиков были обнаружены личные дневники, в которых раскрывались подробности их предыдущих планов и неудачных попыток покушения. Арестовывались и упоминавшиеся там, но не имевшие отношения к июльскому покушению лица. Суд над обвиняемыми был очень скорым — Гитлер лично дал соответствующие указания председателю Народной судебной палаты Роланду Фрейслеру.
Большинство осужденных казнили не в соответствии с существовавшими традициями — на гильотине или путем расстрела, а через повешение на рояльных струнах, что приводило к тяжелым предсмертным страданиям несчастных.
Всего Народной судебной палатой к смерти было приговорено около 200 человек. Среди них оказались: 1 фельдмаршал, 19 генералов, 26 полковников, 2 посла, 1 министр, 3 госсекретаря и даже шеф одного из управлений РСХА («крипо», криминальная полиция) группенфюрер СС — генерал-лейтенант полиции Артур Небе.
Подверглись аресту и родственники причастных к заговору или даже знавших о нем, но не донесших в гестапо лиц. Всего таким образом было арестовано и отправлено в концлагеря около 7 тысяч человек.
В результате провала заговора гестапо, СС и партийные структуры, которые до этого момента не имели возможности действовать в вермахте, получили на это от Гитлера полный «карт-бланш» и творили, что им заблагорассудится, закручивая гайки. Впрочем, боевых частей это, как правило, не касалось. Гестаповцы отнюдь не горели желанием выезжать на передовую.
Так и не воткнутый нож в спину Гитлера
Немецкие спецслужбы, работавших вовне Германии — СД и абвер — на протяжении нескольких лет поддерживали контакты с руководителями стран-союзниц и нейтральных государств, зондируя вопрос о возможности заключения между воюющими сторонами перемирия.
Крыло заговорщиков из числа генералов вермахта вместе с абвером стремились к отстранению или устранению Гитлера и обсуждало с западными странами последующую судьбу Германии именно при таком варианте развития событий.
СД и Шелленберг, напротив, пытались через Гиммлера и даже Гейдриха воздействовать на самого фюрера, стараясь убедить его в необходимости заключить перемирие с одним из флангов — Западом или Востоком.
Все попытки покушения на Гитлера, организованные при участии военной разведки, провалились, а самих заговорщиков ждала печальная судьба. Службе безопасности повезло больше, но результат в обоих случаях был одинаков — Германия продолжила воевать и, в конечном итоге, понеся огромные потери и будучи совершенно разрушенной в результате войны, подписала акт о безоговорочной капитуляции.
Всем действующим лицам, принимавшим участие в переговорах с немецкой стороны, их к лету 1945 года осталось, впрочем, не так много, осталось лишь кусать локти и сожалеть об упущенных возможностях.
А ведь еще весной 1942 года японцы, реально оценивая потенциалы воюющих на Восточном фронте стороны, предлагали немецкому руководству свои услуги в качестве посредников в переговорах о заключении мира между Германией и СССР. Скептически оценивая шансы рейха, Токио опирался, в первую очередь, на данные своей разведки о ситуации в Советском Союзе и все возрастающих возможностях его промышленности и мобилизационных резервах. Японцы активно работали и в Европе, действуя через влиятельных представителей местных элит, услуги которых щедро оплачивали. Поэтому и аналогичные данные по Германии не были для них секретом.
