Мы стали выручать машину. Наши ребята из боевого отряда принялись ее откапывать и с помощью красноармейцев выкатили на твердую дорогу. Машина оказалась в порядке. Мы тщательно ее осмотрели и нашли корзину с вещами: оказывается, пока мы искали бандитов, они успели сделать несколько ограблений.
Вещи мы передали подоспевшим представителям ВЧК. А я сел в машину и поехал в гараж. Оттуда позвонил Владимиру Ильичу и сообщил, что машина дома. Он еще пошутил и сказал, что раз машина дома, то и я могу возвращаться домой.
«Мне ненавистно счастье людей»
И чекисты, и работники угрозыска очень болезненно переживали историю с ограблением Ленина. Одно дело, когда покушения на жизнь вождя организовывают представители международного империализма, когда в это замешаны Париж или Лондон, и совсем другое – не уберечь Ленина от выросшего на российских харчах бандита. Это было такой громкой пощечиной, что, малость придя в себя, они поклялись не есть, не пить и не спать, пока не поймают Яшку Кошелькова.
Первым на тропу войны вышел начальник Особой ударной группы МЧК и Уголовного розыска по борьбе с бандитизмом Федор Мартынов. Работы у этой группы было невпроворот – в эти годы Москва стала негласной столицей грабителей и головорезов и была буквально наводнена всякого рода бандитскими шайками. Виновато в этом было, прежде всего, Временное правительство, которое после Февральской революции объявило всеобщую амнистию, в результате которой на воле оказались не только «политические», но и отпетые бандиты. Они никого и ничего не боялись, вели себя нагло и оружие пускали в ход не только в случае необходимости, но и ради забавы.
Скажем, некто Сафонов, по кличке Сабан, сколотил группу из 34-х человек, в состав которой входили высококвалифицированные преступники с богатым уголовным прошлым и имевшие судимости по несколько десятков лет каторжных работ. Мало того, что они грабили банки, фабрики и заводы, убивая при этом кассиров, охранников и случайных прохожих, эти громилы, забавы ради, могли себе позволить и такое: вышвырнув из проезжавшего автомобиля водителя и пассажиров, сажали своего шофера, а сами, похохатывая, дефилировали по Воздвиженке, по пути останавливая прохожих, отнимая все более или менее ценное и раздевая их чуть ли не догола. Одежду складывали в машину, двигавшуюся следом за бандитами, а они, скаля зубы, предлагали своим жертвам выкупить брюки или платье. Когда у пересечения с Моховой их попытались остановить милиционеры, бандиты хладнокровно их убили и двинулись дальше.
Несколько позже, когда в перестрелке с милиционерами погиб один из членов его банды, Сабан объявил московской милиции самую настоящую войну: в течение одного дня убил 16 постовых. Причем делал это подло и цинично: подъезжал на машине к постовому, спрашивал, как проехать на ту или иную улицу, и пока тот объяснял, стрелял ему в голову.
Так продолжалось довольно долго, пока за Сабана не взялась Особая ударная группа Мартынова. Банда была уничтожена, сам Сабан прорвался сквозь оцепление и бежал в небольшой городок Лебедянь, где скрывался у родной сестры. Но его достали и там. Уходя от преследования, этот вурдалак зачем-то вырезал состоящую из 8 человек семью сестры, отчаянно отстреливался, но был схвачен и после быстрого суда расстрелян.
Только-только покончили с Сабаном, как пришлось заниматься Кошельковым. Что из себя представляет банда Кошелькова, Федор Мартынов установил довольно быстро: в ней 18 человек, все отморозки, ни во что не ставящие человеческую жизнь. Действуют они нахраписто, нахально, нагло, но не так вызывающе открыто, как Сабан. Светиться они не любят, поэтому гулянки закатывают не в ресторанах и кабаках, а на съемных квартирах, где живут их доверенные лица – перекупщики, барыги и спекулянты.
Значит, надо искать эти квартиры, решил Мартынов. Взяв с собой одного из самых толковых сотрудников – Лебедева – и должным образом переодевшись, Мартынов пошел в разведку по кабакам и притонам столицы. В одном из трактиров Сокольников они обратили внимание на группу франтовато одетых парней. Приблатненный вид, воровской жаргон – все ясно, карманные воры.
Мартынов и Лебедев заняли соседний столик, заказали выпивку и начали «ботать по фене». Причем «ботали», то есть говорили, нарочито громко, и все время о больших деньгах, которые держат при себе и которые надо побыстрее отдать, а за ними почему-то не пришли.
Воры насторожились!
– Ну, Конек! Ну, падлан! – горячился между тем изображавший крутого парня Мартынов. – Бабки стоят столбом, все в банковской упаковке. Не приведи бог, нагрянут менты и начнут шмонать. Тогда нам хана. Всем хана!
– Да ладно тебе, – успокаивал Лебедев. – Сказал, что придет, значит, придет. Мало ли что… Конек – братан надежный.
– И кого это вы, парни, ищете? – клюнул наконец один из воров.
– А ты что, всех знаешь?
– Ну, всех – не всех, а кое с кем иногда киряю.
– Тогда помоги… Слушай, братан, – понизил голос Мартынов, – тут такое дело – Конек позарез нужен. Знаешь его?
– Да кто ж его не знает?! А что случилось?
– Деньги мы ему должны передать. Должок вернуть.
– И много денег?
– Много… Но на выпивку останется.
– Заказывай! – одобрительно загудели воры и придвинули свой столик.
Часа через два изрядно захмелевшие карманники заявили, что теперь самое время идти в баню.
– В какую баню? – не сразу сообразил Мартынов. – Зачем в баню?
– Ты кого хотел видеть, Конька? Так он сейчас в бане. На Пресне самая клеевая баня. Конек ходит только туда.
О том, что было дальше, Федор Мартынов изложил в составленной в тот же вечер докладной записке.
«До Пресни домчались на извозчике. С полчаса торчали около бани. Никого! А я-то, дурак, поверил, да еще на всякий случай прихватил нашего сотрудника Каузова. И вдруг подъезжает лихач! В коляске – четверо хорошо одетых мужчин. В одном из них я узнал Конька. Размышлять было некогда: я тут же выхватил маузер, а коня схватил под уздцы. Лебедев и Каузов подскочили сбоку и под угрозой оружия приказали поднять руки вверх. Бандиты подчинились.
В их карманах мы нашли револьверы, а под сиденьем – бомбы и еще два нагана. Кроме Конька, среди бандитов оказались: Лягушка, Васька Черный и Ахмед. В ЧК мы им популярно объяснили, что их подвиги нам хорошо известны и всех их ждет расстрел. Спасти может только помощь в поимке Кошелькова. Бандиты долго колебались, но в конце концов Васька дал адрес на Брестской улице.
Мы тут же организовали засаду. Но Кошельков нас перехитрил: прежде чем войти в дом, он послал на разведку Леньку-сапожника. Леньку мы, конечно, взяли, но когда стали его выводить, сами напоролись на засаду, устроенную Кошельковым. Двое наших сотрудников ранены, а один убит. Ленька же ушел».
Судя по всему, Яшка не испугался Мартынова, больше того, он принял его вызов и перешел в наступление. Проведав каким-то образом, что сотрудник Особой ударной группы Ведерников сел ему на хвост, Кошельков явился к нему на квартиру, в присутствии всей его семьи устроил показательный суд, вынес смертный приговор и тут же Ведерникова расстрелял.
