Осатаневшие от такой наглости чекисты усилили поиски и 10 мая напали на след Кошелькова: в окружении своей «гвардии» он сидел в кофейне у Пречистенских ворот. Решили его брать на месте! Но приказание «Руки вверх!» бандиты выполнять не собирались и открыли ураганный огонь из маузеров и револьверов. А когда Кошельков бросил бомбу и нападавшие упали на пол, Яшка выскочил за дверь, вскочил на поджидавшего лихача и скрылся в темных переулках.
Прошла неделя, и Мартынов снова вышел на след Кошелькова: на этот раз его застукали в притоне, расположенном в Конюшковском переулке. Квартиру окружили двойным кольцом, перекрыли все пути отступления и только после этого, сказав, что пришли с почты и принесли заказное письмо, постучали в дверь. Дверь тут же открыли – и оттуда полетел такой град пуль, что люди Мартынова вынуждены были залечь. Воспользовавшись заминкой, Кошельков выбил окно, выскочил во двор – и был таков.
Группа Мартынова несла потери, все больше было убитых и раненых, а неуловимый Кошельков продолжал водить их за нос. Весь город был в ловушках и засадах, чекисты сидели во всех притонах, кабаках и малинах, казалось, вот-вот Кошельков будет в их руках, но каждый раз он оказывался изворотливее, удачливее, хитрее – и уходил.
Однажды на него напоролись совершенно случайно: пришли за крупным спекулянтом сахаром, а Кошельков был у него в гостях. Яшка заметил подходящих к дому чекистов и в тот момент, когда они входили в дом, через черный ход выбрался на улицу. Там он нос к носу столкнулся с находящимися в засаде молодыми сотрудниками. Когда перед ними внезапно появился представительный, одетый в добротную серую шинель и мерлушковую папаху начальственного вида человек, они так заробели, что не могли вымолвить ни слова. Кошельков мигом сообразил, что перед ним простые деревенские парни, скорее всего, вчерашние солдаты, привыкшие тянуться в струнку перед начальством, и тут же воспользовался сложившейся ситуацией.
– Кто такие? – грозно накинулся Кошельков на молодых чекистов. – Кого ждете? От какого работаете отделения? Покажите документы!
– А вы… Вы кто? – робко поинтересовались растерявшиеся парни.
– Я? Вы что же, не знаете в лицо заместителя председателя ВЧК Дзержинского? Я – Петерс! – властно представился он.
Оперативник, ни разу не видевшие такого большого начальника, безропотно отдали документы. Кошельков внимательно их прочитал, положил в карман, а потом достал револьвер и хладнокровно пристрелил обоих чекистов.
Теперь, когда у Кошелькова были подлинные удостоверения сотрудников ЧК, он начал действовать еще более нагло. Представляясь сотрудником ЧК Караваевым и в случае необходимости предъявляя соответствующий мандат, он, не моргнув глазом, останавливал для проверки документов даже военных, уверяя, что их оружие ворованное, и, обещая вернуть после проверки, отбирал у них маузеры и револьверы.
С этим же мандатом он начальственно входил в богатые квартиры и еще сохранившиеся особняки, заявляя, что имеет приказ произвести обыск и изъять добытые путем эксплуатации трудящихся ценности. Если хозяин или хозяйка просили предъявить ордер на обыск, Яшка доставал револьвер и хладнокровно пристреливал жертву.
Теперь, когда на Лубянку посыпались жалобы на чекистов, занимающихся убийствами и грабежами, Мартынова вызвали на ковер и потребовали принятия самых решительных мер в отношении банды Кошелькова. Ведь он не только чуть было не убил Ленина, но и, завладев документами сотрудника ЧК и совершая преступления от имени ЧК, в глазах народа компрометирует всю Всероссийскую чрезвычайную комиссию.
Получив чрезвычайные полномочия, Федор Мартынов снова занялся выслеживанием Кошелькова и организацией засад в малинах и притонах.
Результат – нулевой, схватить Яшку за хвост не было никакой возможности. Кто знает, сколько бы еще недель, месяцев или лет продолжалась эта история, если бы не неожиданная помощь со стороны начальника Активного отделения Особого отдела ВЧК Артура Христиановича Артузова.
Этот замечательный человек, проживший недолгую, но полную удивительных приключений, трагическую жизнь, заслуживает того, чтобы рассказать о нем чуть подробнее.
Сын швейцарского сыровара Христиана Фраучи, прибывшего в Россию в середине ХIХ века, и латышки Августы Дидрикиль – Артур родился в селе Устинове Тверской губернии. После блестящего окончания Новгородской гимназии он поступил в Петроградский политехнический институт и в 1917-м окончил его «со званием инженера-металлурга». По окончании института работал в Металлургическом бюро всемирно известного ученого Грум-Гржимайло сначала в Нижнем Тагиле, а потом в Петрограде.
И работать бы ему у этого профессора дальше, но… был в их семье злой гений, который совратил с истинного пути не только Артура, но и других близких и дальних родственников. Я говорю об известном революционере и большевике Михаиле Кедрове, который был мужем родной сестры его матери. Ее вторая сестра была замужем за другим не менее известным борцом и ниспровергателем – Николаем Подвойским. Так что деваться Артуру было просто некуда – еще в студенческие годы оба дядьки втянули его в революционное движение.
Особенно активным в этом отношении был Кедров, он дал племяннику рекомендацию в партию, а потом и на работу в ЧК: будучи руководителем Особого отдела ВЧК, Михаил Кедров пригласил в свой отдел Артура, который до этого побывал и командиром партизанского отряда подрывников, и начальником военно-осведомительного бюро, и секретарем комиссии по демобилизации старой армии. Именно в эти дни, как он писал позже в анкете, «иностранную фамилию Фраучи, которую матросы и красноармейцы забывали и перевирали, заменил на русскую Артузов, которая легко запоминалась».
Поручиться-то Кедров за Артура поручился, но двадцать лет спустя, когда, если так можно выразиться, прижало, с необычайной легкостью отрекся от любимого племянника и «сдал» его лефортовским костоломам. Такие тогда были времена, такие нравы: предательство и доносительство считались не просто нормой жизни, а своеобразной доблестью.
«Оснований не доверять Артузову политически у меня было достаточно, но разглядеть в нем предателя я все-таки не сумел», – написал Михаил Кедров недрогнувшей рукой. Что это, как не донос, не попытка ценой чужой жизни спасти свою?! Не помогло. И Михаила Кедрова, и его сына расстреляли.
А знаете, кого он называл предателем, а его коллеги с Лубянки шпионом четырех держав? Артузова, который придумал и блистательно провел операцию «Трест», а потом и «Синдикат»! Артузова, который заманил в пределы России таких асов разведки и террора, как Савинков и Сидней Рейли! Артузова, который предложил вербовать агентов не среди английских коммунистов, а в среде золотого фонда Британской империи – выпускников Кембриджа, так что по большому счету Ким Филби – дитя Артузова!
Доверием Артур Христианович пользовался безграничным, Дзержинский называл его «честнейшим товарищем, которому я не могу не верить, как себе», в тридцатые годы Артузов руководил иностранным отделом ОГПУ-НКВД и одновременно был заместителем начальника разведуправления РККА. Но в 1937-м он впал в немилость, был арестован, обвинен в том, что является шпионом Англии, Франции, Германии и Польши одновременно, и расстрелян.
