Пройдя милю, мы снова наткнулись на останки. И впервые это были останки животных. Сваленные в кучу кости и куски плоти спеклись в единое целое, и невозможно было понять, сколько пало скотины и живой она была собрана здесь или мертвой. Складывалось впечатление, будто вся эта жуткая масса медленно погружается в плато, еще лет десять – и ничего не останется.
79
С наступлением ночи вернулись уродливые духоходцы. На этот раз они действовали энергичнее. Вернулся и дождь, и тоже вошел в раж: призвал на помощь молнию и гром, словно вознамерился не допустить, чтобы мы выспались. Казалось, холодная вода стекает исключительно внутрь круга, где мы разбили лагерь. И это притом что каменная поверхность не имела видимого уклона.
Животные напились от пуза, люди тоже. Рекоход и Ранмаст проследили, чтобы все наполнили мехи и фляги. И едва кто-то во весь голос возблагодарил нашу удачу, посыпались снежинки.
Я все же ухитрилась поспать, но особого удовольствия от этого не получила. То, что творилось вокруг, затрагивало и призрачный мир, вторгаясь в мои сны. Потом дочка Икбала решила пореветь – само собой, до утра. Завыл разбуженный ею пес. Или, может, это он ее разбудил.
Тени так и кишели у защитной стены. Сейчас они больше интересовались пришельцами – то есть нами, – чем во времена Мургена. Он сам в разговоре со мной отметил это обстоятельство.
Тени вспоминали былое – каким-то образом я могла слышать, о чем они говорят, проникая в их сны.
В их кошмары. Тени вспоминали ужасные времена, когда люди, похожие на нюень бао, истязали их и убивали в огромном количестве, а колдуны всех мастей измывались над обезумевшими душами, пока теми не овладела такая жгучая ненависть к живым существам, что они стали набрасываться на всех подряд, даже на столь никчемных тварей, как тараканы. Некоторые Тени, хищные по своей природе, настолько озлобились, что нападали на другие Тени и пожирали их.
В жертву были принесены миллионы. И в заслугу их создателям можно поставить лишь то, что Тени сдержали захватчиков, хлынувших из мира, которым правил безумный колдун. Он провозгласил себя богом и задался целью покорить все шестнадцать миров.
К тому времени, когда Теням удалось остановить поток захватчиков, блистающая равнина была устлана десятками тысяч трупов. При этом многие Тени сбежали в соседние миры, где сеяли ужас и хаос до тех пор, пока Врата не усовершенствовали, чтобы воспрепятствовать проникновению монстров. Движение через плато прекратилось на несколько веков. Потом какой-то гений изобрел защитное поле, прикрыв им дороги и круги, и наступила эпоха вялой торговли.
Тени все видели. Тени все помнили. Они видели и помнили миссионеров Кины, сбежавших из нашего мира, когда Райдрейнак разбушевался вконец. Во всех мирах, до которых им удалось добраться, находились люди, в чьи уши – и сердца – мрачная песнь богини проникла достаточно глубоко. Среди них были даже дети тех, кто создал Тени.
Движение через плато, сдерживаемое угрозой нападения Теней, все же не прекращалось. Не всякий купец был готов рисковать собой на этих трактах. Хождение туда-обратно предельно оживилось, когда мир, который мы называем Хатоваром, начал рассылать во все концы экспедицию за экспедицией – с целью выявить среди других миров наиболее подходящий для проведения вселенской церемонии под названием Год Черепов.
Последователи Кины из других миров тоже приняли участие в этих поисках. Отряды маршировали то в одну сторону, то в другую. Между ними не было никакого уговора; они спорили и дрались; возможно, поэтому результаты экспедиций были мизерными. Но в конце концов удалось прийти к общему согласию: жертвой должен стать мир, который в самом начале столь отвратительно обошелся с детьми Кины. Потомкам Райдрейнака предстояло пожать то, что он посеял.
Отряды, о которых идет речь, вряд ли можно назвать сборищами фанатиков. Очень немногие люди решались пересекать опасную равнину. Большинство солдат были из числа мобилизованных или мелких преступников, получивших шанс искупить свою вину на военной службе, а возглавляли их в основном посвященные жрецы. Войска отправлялись в путь, не рассчитывая вернуться. Возник жуткий обычай – семьи рекрутов, прощаясь со своими Костяными Воинами или Каменными Солдатами, отпевали их заживо, хоть жрецы и сулили скорое возвращение войска.
Те немногие, кому было суждено вернуться, изменились до неузнаваемости: изнуренные, ожесточенные, полные горечи. За это их стали называть Солдатами Тьмы.
Религия Кины, хоть и пустила корни во многих местах, нигде не стала по-настоящему популярной. Этот культ, всегда немногочисленный, с годами окончательно утратил свое влияние. Далее произошло неминуемое: ревностные адепты постепенно превратились в скучных функционеров. Миры один за другим отрекались от Кины и отгораживались от плато. Повсюду наступили темные века. Врата приходили в негодность, и никто их не восстанавливал. Теми же, что оставались исправны, люди не пользовались. Миры состарились, одряхлели и ослабли; они отчаянно нуждались в обновлении. Возможно, последний крупный Отряд, который отправился в путь из одного мира в другой, состоял из предков нюень бао. По-видимому, это были приверженцы Кины, бежавшие от репрессий. Те же, кто остался на родине, сделались отъявленными ксенофобами, они решительно противились всякому иноземному влиянию. Предки нюень бао, Дети Смерти, поклялись со славной победой вернуться в страну Неизвестных Теней. Но их потомки, жившие в безопасном мире по другую сторону плато, естественно, быстро забыли, кто они и для чего они. Лишь горстка жрецов помнила историю своего племени, и то не во всем правдивую.
В моем сознании тихо зазвучал голос: «Сестра, сестра…»
Я ничего не видела, лишь едва ощущала легчайшее прикосновение. Но его оказалось достаточно, чтобы моя душа свернула со своего пути и угодила туда, где царил смрад тления. Море костей окружало меня со всех сторон, и его поверхность кое-где шевелилась, словно это и впрямь была морская гладь, которую тревожили подводные течения.
Что-то странное творилось с глазами – перед ними все искажалось и двоилось. Я подняла руку, чтобы потереть их, и… увидела белые перья!
Нет! Это невозможно! Я никогда не шла по стопам Мургена, а значит, не могла утратить связь со своим временем. Я не позволю! Я сама решаю…
– Карр!
Это вырвалось не из моего клюва.
Внезапно прямо передо мной возникла черная фигура с распростертыми крыльями. Она замедляла свой полет, но приближалась, – ко мне угрожающе тянулись когтистые лапы.
Я крутанулась волчком и сорвалась с ветки, на которой сидела. И вмиг пожалела об этом.
Передо мной, всего в нескольких ярдах, возникла огромная, пяти футов высотой, морда. Темная, как ночная мгла, с жуткими клыками – больше, чем акульи зубы. Из пасти хлынул запах гнилого мяса.
