Все больше и больше народу толпилось у меня за спиной.
– Рекоход! – окликнула я. – Тебе было велено занять людей полезным делом. Тобо, отойди оттуда! Хочешь, чтобы камень на голову свалился?
– Прибавь света и посмотри, не нужна ли здесь подпора.
Я повернулась:
– Недоносок?
– У меня в роду были горняки.
Одноглазый пихнул кулаком Гоблина:
– Этот карлик знает саперное дело, в Тембере он нам помогал минировать стены. – Физиономию колдуна расколола отвратительная ухмылка.
Гоблин что-то недовольно проскрипел; наверняка Тембер был для него не самым приятным воспоминанием. Вроде в Анналах об этом месте ничего нет. Скорее всего, связанное с ним событие произошло задолго до того, как Костоправ стал летописцем, а ведь он занимался этим с юных лет.
Два непосредственных предшественника Костоправа, Миллер Ладора и Канвас Шрам, столь наплевательски относились к своим обязанностям, что об их времени известно крайне мало – главным образом то, что восстановили их преемники по устным преданиям да по воспоминаниям стариков. А началось это восстановление в те годы, когда к Отряду примкнули Костоправ, Масло и Крутой. Сам Костоправ о том времени поведал скудно.
– Я правильно понимаю – на инженерные навыки Гоблина особо рассчитывать не приходится?
Одноглазый прокаркал, точно ворона:
– Инженер из нашего приятеля – как из дерьма стрела. Куда бы он ни сунулся, там все трещит и валится.
Гоблин предостерегающе рыкнул, точно мастиф.
– Суди сама. Наш гениальный мудозвон впарил Старику идею проникнуть в Тембер через тоннель под его стенами. Дескать, зароемся поглубже, это ж пара пустяков, земля мягкая. – (Одноглазый фыркнул, с трудом сдерживая смех.) – И насчет земли он оказался прав – стены провалились в тоннель. Получилась брешь, и те, кто жив остался, ринулись в нее и разобрались с этим чертовым Тембером. – Сделав паузу, Гоблин проворчал: – Прошло целых пять дней, прежде чем кто-то вспомнил о заваленных саперах.
– Кое-кому чертовски повезло, что у него был друг, который не поленился его откопать. Старик совсем уже собрался поставить на этом месте надгробный камень.
– Не так было, – хмуро возразил Гоблин. – Вот настоящая правда: нипочем бы тоннель не обрушился, если бы один зажившийся на свете двуногий пес не затеял очередную дурацкую игру. Знаешь, а ведь я почти забыл эту историю. Ни разу не вспоминал с тех пор. Я ведь с тобой так и не поквитался. Зря ты разворошил прошлое, недоносок. Проклятие! Да ты бы так и окочурился, не отдав должок! И ведь неспроста же вспомнил, признавайся.
– Конечно неспроста, олух безмозглый! При каждом удобном случае я стараюсь помереть, чтобы избавиться наконец от твоих подлых нападок. Хочешь по-плохому, да? Я спас твою задницу, а ты хочешь по-плохому? Нет хуже дурака, чем старый дурак. Заруби у себя на носу, лысый жабеныш: может, я и сдал малость за последнюю пару лет, но я все равно втрое ловчее и вдесятеро умнее любого белокожего…
– Мальчики! – не выдержала я. – Детки мои ненаглядные! У нас еще дел невпроворот. – Представляю, как они доводили Отряд до белого каления, когда были молоды и энергия у них била через край. – А ну, живо забыли обо всем, что было до моего рождения! Расширьте эту дыру – я должна видеть, что нас ждет дальше.
Ворча, угрожая и мешая друг другу по мелочам, колдуны тем не менее применили свой хваленый опыт и выполнили мое требование.
82
После того как дыра расширилась настолько, что можно было ею воспользоваться, имел место краткий диспут насчет того, кто это сделает первым. Общее мнение звучало так: «Кто угодно, только не я!»
Но когда я опустилась на корточки, чтобы пролезть через отверстие и хотя бы мельком увидеть то, что соберется мною закусить, кое в ком проснулись рыцарские чувства. По-моему, весьма показательно, что двое из этих благородных людей, Суврин и Лебедь, даже не были братьями Черного Отряда.
– Сильна, сильна, – проворчал Гоблин. – Выставила нас трусливыми шкурниками. Ну-ка прочь с дороги! – Он полез в дыру.
Гоблин не должен был этого делать. А я должна, вот и полезла следом. Как-то не сподобилась я привыкнуть к услугам благородных рыцарей.
– Нет бога кроме Бога, – бормотала я. – Велик и таинственен промысел Его. – Пройдя пять шагов, я налетела на внезапно остановившегося Гоблина. – Наверное, это демон-голем Шиветья.
– Или его жуткий младший братец.
Мурген ни словом не обмолвился о том, в каком состоянии пребывает Шиветья. Мне было известно лишь, что голем висит над бездной, образовавшейся в результате подземного толчка; он приколот многочисленными серебряными кинжалами к огромному деревянному трону.
– Похоже, плато и здесь само себя лечит. – Я осторожно подалась вперед.
Пропасть осталась бездонной; когда я заглянула в нее, голова закружилась и пришлось на мгновение закрыть глаза. Шиветья по-прежнему висел над расселиной, но она явно стала у́же по сравнению с тем, как ее описывал Мурген. Стягиваясь, поверхность выталкивала деревянный трон вверх. Шиветья больше не рисковал сорваться в любой момент. Зато казалось вероятным, что через несколько десятилетий он будет лежать, придавленный троном, уткнувшись носом в исцеленный камень.
Рядом со мной возник Плетеный Лебедь:
– Кажется, за все эти годы он даже не шелохнулся.
– А ведь ты якобы ничего не помнишь.
– Не знаю, что со мной делали старые пердуны, но у них, похоже, получилось. Глядя на вещи, я вспоминаю связанные с ними события.
– Если прикинуть, что мог бы натворить Шиветья, если бы имел возможность скакать тут беспрепятственно, меня его состояние вполне устраивает, – сказал Гоблин. – Что думаешь, Плетеный?
– Ты бы смог вот так, пятнадцать лет без движения?
– Какие пятнадцать лет? – хмыкнула я. – Его распяли на этом троне сотни лет назад, если не тысячи. Еще до того, как обманники, убегавшие от Райдрейнака в другие миры, побывали здесь и спрятали Книги Мертвых.
Это заставило некоторых удивленно взглянуть на меня. Особенно выразительно смотрел шри Сантараксита. За неимением времени я не смогла никому рассказать о том, что узнала от Мургена.
– Кто его распял? – спросил Гоблин.
– Не знаю.
– Неплохо бы выяснить. За парнем, способным на такие трюки, стоит приглядывать.
– Это точно, – согласился Лебедь, нервно ухмыльнувшись.
– Он нас слышит, – сказала я.
Сделав несколько шагов вдоль края трещины, я присела на корточки. Это позволило увидеть щелочки – чуть приоткрытые глаза демона. И этих глаз было не два, а три! Третий – над другими, точно в центре лба. Об этом я прежде ничего не слышала. Мне в жизни не приходилось видеть такого, хоть и следовало ожидать от демона в гуннитском стиле чего-то подобного.
