Я наклонилась и вгляделась в следующего человека. Он принадлежал к совершенно неизвестной мне расе.
– Они, наверное, из других миров.
– Может быть. Есть такая поговорка: «Не буди спящую собаку». Очень подходит к нашему случаю. Мы же не знаем, почему эти люди оказались тут.
– Я не собираюсь выпускать на свободу темные силы. Смотри-ка, эти люди не такие, как те.
– Да, я еще в прошлый раз заметил, что тут несколько разных групп. Вряд ли что-то изменилось в мое отсутствие. Вероятно, они попадали сюда в разное время. Смотри, эти совсем мало обросли льдом, а на тех, первых, он, должно быть, накапливался веками.
– Ой!
– Что такое?
– Головой стукнулась о проклятую сосульку.
– Надо же… А я ее, должно быть, проглядел.
– Будешь ехидничать, врежу по колену. Тебе не кажется, что вдруг похолодало?
И дело тут было не в моем разыгравшемся воображении и не в ледяном сквозняке.
– Как и в тот раз. – С лица Лебедя сошла ухмылка. – Это из-за них. Почувствовали, что здесь кто-то есть. Дальше будет еще явственней. Может действовать на нервы, если не отвлечься.
Я и впрямь чувствовала нарастание… чего? Безумия, становящегося осязаемым? Было страшно.
– Почему мы можем ходить среди них? – спросила я. – Почему не замерзаем, как они?
– С нами наверняка так и будет, если задержимся тут и уснем. Этих людей доставляли сюда в бесчувственном состоянии.
– В самом деле?
Чем выше мы поднимались по склону, тем меньше видели льда. На изморози, покрывшей пол, темнели следы, оставленные много лет назад Душелов и Лебедем. Здесь люди у стены походили на нюень бао, кроме одного, высокого, стройного и очень бледного.
– Но потом же они проснулись? – спросила я.
Несколько пар открытых глаз, казалось, следили за мной. Я очень надеялась, что это всего лишь игра воображения, подстегнутая сверхъестественным антуражем. Никто из замороженных не шелохнулся.
Шаги.
Прежде чем до меня дошло, что это Сари, Радиша или кто-то еще из Отряда решил разделить с нами увлекательное приключение, я подскочила чуть ли не на высоту собственного роста.
– Пойди скажи им, чтобы старались не спотыкаться и ничего не трогали. А я пока тут осмотрюсь и подумаю, что нам делать дальше.
Лебедь скривился и заворчал, но потом осторожно засеменил к лестнице, по пути разговаривая сам с собой. И я не могла его за это винить. Жизнь с этим парнем обошлась жестоко.
Я сделала шаг в том направлении, куда вели старые следы. Пол ушел из-под ног, я упала, сильно ударилась, заскользила под уклон и остановилась, лишь наткнувшись на Лебедя. Убедительно притворившись, будто его все это лишь позабавило, он спросил:
– Цела?
– Запястье растянула. И ссадила бок.
– Надо было тебя предупредить. Там, где много изморози, пол очень скользкий.
– Твое счастье, что я не ругаюсь.
– Ммм?
– Ты нарочно не предупредил. Такой же негодяй, как Одноглазый и Гоблин.
– Кто тут поминает меня всуе? – Из полумрака, где лестница опускалась в пещеру, донесся голос Одноглазого, сопровождаемый тяжелым и хриплым, как у чахоточного, дыханием.
– Бог великий, Бог всемогущий! Бог всезнающий и всепрощающий! Промысел Твой неисповедим для нас, простых смертных. – И хорошо, и прекрасно. Убереги меня, Всевышний, и впредь от проникновения в тайну промысла Твоего, ибо, не ведая, что ждет тебя, не печалишься… – Какого черта он приперся? – спросила я Лебедя. – А впрочем, так даже лучше. Я просто брошу его здесь. Мне совершенно не хочется тащить его на закорках наверх только ради того, чтобы его не хватил очередной удар от чрезмерных усилий. Дай ему по башке, когда отвернется. – Я снова двинулась в глубину пещеры. – Попробую еще раз.
По дороге я продолжала полушепотом взывать к Богу. Как и прежде, Он не пожелал посвятить меня в свои замыслы. Плохо все-таки быть женщиной.
Я чуть не проскочила то место, где за древними нюень бао сидели наши парни из Отряда, потому что первыми из, так сказать, свежепоступивших были нюень бао, телохранители. Я остановилась, лишь сообразив, что поравнялась с одним из них, по имени Фам Кванг. Наклонилась к нему…
…И осторожно попятилась.
Стоило приглядеться – и граница, разделяющая группы пленников, бросилась в глаза. Наши братья и их спутники обрастали инеем не веками, а десятилетиями. Их лишь слегка тронула ледяная паутина; тех же, кто находился здесь дольше, она окутала плотно. И все же на наших парнях коконы растут явно быстрее. Может, это Душелов доставила себе маленькую радость творчества, как-то ускорив процесс? Между братьями сидели старцы настолько древние, что их и не разглядеть было толком под инеистыми покровами. Я и догадалась-то, что это люди, лишь по позе, в которой пребывали «куколки».
Может, и неплохо, что с нами Одноглазый. Душелов запросто могла настроить здесь пару ловушек – с этой дьяволицы станется.
Нары-генералы Иси и Очиба сидели у стены напротив Фам Кванга. У Очибы были открыты глаза. Они не двигались, но, казалось, взор сосредоточился на мне. Я опустилась на корточки и наклонилась как можно ближе, только что не касаясь нара.
Карие зрачки были влажны. Ни пыли на них, ни инея. Они открылись совсем недавно.
По хребту пробежал холодок, стало ужасно не по себе. Такое чувство, будто я разгуливаю среди мертвецов. Далеко на севере, там, откуда Лебедь принес кучу былей и небылиц, существуют религиозные течения, представляющие себе ад как очень студеное место. Страх, пробудившийся в сердце при виде моих несчастных братьев, взбудоражил и без того разыгравшуюся фантазию: эта пещера вполне может быть преддверием ада.
Я осторожно встала и пошла дальше. Теперь пол был почти горизонтальным. Здесь братья не сидели тесной группой. Они занимали несколько сот футов, и нельзя было увидеть всех сразу из-за изгиба пещеры. Кое-где среди них попадались древние коконы.
– Вижу Копье! – вскричала я.
Вот это удача! Теперь мы спокойно можем разделиться на два отряда, и оба будут способны проникать на плато.
Мне ответило эхо, которое звучало так, словно я обзавелась толпой двойников и все они заговорили разом. До сих пор мы с Лебедем старались не повышать голос. Эхо на этом ярусе было тихое, как шепот привидения, но страшно деловитое.
– Потише, потише, – сказал Одноглазый. – Малышка, что ты затеяла? Ведь даже понятия не имеешь, с чем имеешь дело.
Он как-то протиснулся мимо Лебедя и направился ко мне. При этом двигался чертовски проворно для двухсотлетней жертвы апоплексического удара. Он снова в деле – и это для него лучшее лекарство.
Мои подозрения вновь ожили. Но разбираться с колдуном было недосуг.
