– В суп захотела, паршивка? – Я жадно хватала ртом воздух. – Так, говоришь, нет больше ловушек? – Я ущипнула Гоблина за ногу. – Так, говоришь, ставить их в храме не сочли возможным? Что же тогда, к дьяволу, это такое?!
– А это колдовской капкан, женщина. И должен признать, отличный экземпляр. Обнаружить его было невозможно, пока не попался Сантараксита.
– Шри, ты цел? – спросила я.
– Пострадала лишь моя гордость, Дораби, – задыхаясь, сказал он. – Однако мне нужно не меньше недели, чтобы отдышаться.
Он откатился от Суврина и поднялся на четвереньки.
– Зато ты получил дорогой урок задешево, – сказала я позеленевшему библиотекарю. – Не зная броду, не суйся в воду.
– И ведь никто не поинтересуется, как себя чувствует Младший, – посетовал Суврин. – Как будто он пораниться не может.
– Мы знаем, что ты в порядке, – сказал ему Гоблин. – Ведь он на голову тебе приземлился, а не на что-нибудь важное.
Маленький колдун встал. Подойдя к тому месту, откуда взлетел Сантараксита, он сделался очень осторожным. Ощупывал одним пальцем дюйм за дюймом.
Снова затрещало, но на этот раз совсем тихо. Гоблин крутанулся, взмахнув рукой. Шатаясь, сделал пару шагов в мою сторону и рухнул на колени.
– Сколько же лет тебе нужно прожить, чтобы понять естественный порядок вещей!
Гоблин затряс рукой, точно обжег пальцы.
– Черт, а ведь умно! Вот это чары! Не смей!
Суврину вздумалось бросить в направлении аналоев кусок льда.
Вернувшись, ледышка срезала у Суврина клок волос, влепилась в стену пещеры и обдала белую ворону крошевом. Вороне было что сказать на этот счет. Дожидаясь, когда пернатая уймется, я подумала: может, у Госпожи из памяти выветрился тот факт, что сама она всего лишь пассажир, пользующийся глазами птицы-альбиноса?
Гоблин сунул раненый палец в рот, сел на корточки и принялся внимательно осматривать зал. Я не пожалела времени и еще раз объяснила Сантараксите и Суврину, чего им не следует делать, если они не хотят новых неприятностей. А потом тоже опустилась на корточки.
И тут вошел Лебедь, вспугнув ворону. Правда, птица ничего на это не сказала, лишь с крайне недовольным видом бочком засеменила в сторону. Лебедь уселся рядом со мной.
– Поразительно. Казалось бы, ничего особенного, но впечатляет.
– Это подлинные Книги Мертвых. Возможно, почти такие же древние, как сама Кина.
– Тогда почему вы просто сидите здесь?
– Гоблин пытается понять, как добраться до них. – Я рассказала Лебедю, что произошло.
– Проклятие! Вечно я пропускаю самое интересное. Эй, Младший! Давай-ка сунься туда снова, посмотрим, как ты умеешь летать.
– Шри Сантараксита уже летал, господин Лебедь.
Суврину нужно поработать над своим чувством юмора. Положение солдата Черного Отряда обязывает.
– Почему бы тебе самому не попробовать, Лебедь? – поинтересовалась я. – Пробегись-ка к Книгам.
– Обещаешь, что позволишь мне приземлиться на тебя?
– Не позволю, но ты, пролетая мимо, получишь воздушный поцелуй.
– Наверное, если бы вы молчали в тряпочку, это помогло бы, – сказал Гоблин, вставая, – но мой блистательный, внимательный, изобретательный ум справился и так. Добраться до аналоев можно только с помощью золотого кайла. Кайло – это общий Ключ. Вот почему Нарайян Сингх так расстроился, когда увидел его у нас.
– Кайло у Тобо, – сообщила я и добавила после паузы: – Предлагаю сходить за ним тому, кого еще ноги держат.
– Нет уж, давайте все пойдем и разделим мучения поровну, – сказал Гоблин. – Мы же все-таки Черный Отряд. И хорошее, и плохое – все по-братски.
– Уж не намекаешь ли ты, что нынче у нас светлая полоса? – Я поползла в тоннель следом за Гоблином.
– А что, разве нет? Никто не пытается нас убить. Лично для меня это и означает светлую полосу.
А ведь он прав, как ни крути. Может быть, мне пора переосмыслить мое отношение к жизни в Отряде?
Прежде чем покинуть зал, я оглянулась. В Лебеде проснулось здравомыслие, и он решил двигаться в арьергарде, лишив Сантаракситу возможности что-нибудь отчудить. Пусть Гоблин и дальше пребывает в уверенности, что сейчас у нас светлая полоса.
Куда он подевался? – спросила я, ни к кому не обращаясь. В пещере древних продолжалась суетливая подготовка к подъему Госпожи и Прабриндра Дра, но Тобо нигде не было видно. – Не мог же он убежать наверх? Или мог?
Вряд ли. Даже кипучая энергия юности не заставит человека проделать столь нелегкий путь просто так, прихоти ради.
Пока я топала туда-обратно, ворча под нос и разыскивая парнишку, Гоблин поступил разумнее, начав опрашивать присутствующих. Он получил ответ еще до того, как я довела себя до белого каления.
– Дрема, он ушел.
– Сюрпризы, сплошные сюрпризы… Что-что?!
Это было еще не все – маленький колдун выглядел крайне расстроенным.
– Он повернул направо, Дрема.
– Он… Ох! – Вот теперь я точно раскалилась добела. Когда хочется орать, брызгать слюной, срывать на ком попало злость. – Проклятый дурак! Дебил! Идиот! Ноги оторву! Пойдем – может, еще успеем догнать.
«Он повернул направо» означает, что он пошел вниз. В глубину земли и времени, в глубину отчаяния и мрака. Он пошел туда, где покоится Матерь Тьмы.
Я сорвалась с места, решив во что бы то ни стало догнать Тобо, и схватила знамя. Белая ворона прокричала что-то одобрительное. Гоблин сказал с усмешкой:
– Ты пожалеешь об этом уже через сотню ступенек, Дрема.
Подмывало бросить проклятую штуковину, прежде чем мы зашли слишком далеко. Тащить ее по винтовой лестнице – это сколько же времени я потеряю?
89
Похоже, у лестницы нет конца, – сказала я Гоблину.
Мы тяжело дышали – несмотря на то что спускались. Не раз нам попадались выходы в другие пещеры; каждую из них явно когда-то посещали люди. Были там и сокровищницы, и усыпальницы с грудами костей. Уверена, что, даже если бы Шри Сантараксита, Баладита и я оказались долгожителями, все равно мы не успели бы составить перечень всех таинственных древних вещей, похороненных под блистающими камнями. И стоило хотя бы мельком взглянуть на любую из них, как она принималась манить меня, точно легендарная сирена.
Тобо по-прежнему опережал нас и оставался глух к призывам. Возможно, он просто не желал зря тратить время и срывать дыхание – в точности как мы поступали в отношении Суврина и Сантаракситы, которые намного отстали, но тоже звали нас сверху. Я от всей души надеялась, что в конце концов у них хватит здравого смысла повернуть назад.
