– Да, такое и правда возможно.
Мир кишит сверхъестественными тварями, которые играют судьбами людей и даже народов. Гуннитские жрецы твердили об этом не одно тысячелетие. Локтями отпихивая друг друга, боги мешают варево в гигантском котле. Лишь мой Бог, истинный и всемогущий, предпочитает оставаться над схваткой.
Как же мне сейчас нужно утешение от жреца моей религии! Но вот беда – до ближайшего миль пятьсот.
– Сколько ходит легенд об этом месте, – сказала я Дою. – Интересно, много ли в них правды?
– Подозреваю, что мы пока не услышали и десятой части этих легенд, – ответил старый фехтовальщик и хохотнул – у него было отличное настроение. – И я не удивлюсь, если правдиво большинство из них. Сама подумай: эта крепость, это плато – они такие, как в легендах, и в то же самое время совершенно другие. В разные времена разные люди видели их по-разному. До недавнего времени я был убежден, что именно здесь лежит страна Неизвестных Теней. А ваш Капитан верил, что здесь находится Хатовар. Однако на самом деле это всего лишь дорога, которая ведет в другие миры. Точно так же многолик и Шиветья, Непоколебимый Страж. В нем есть все, в том числе и безмерная усталость от того, что ему приходится быть тем, чем он должен быть.
Тобо так не терпелось вставить словечко, что он приплясывал вокруг, точно ребенок, которому позарез нужно отлить.
– Шиветья хочет умереть, Дрема! – выпалил он. – Но не может, пока жива Кина, а она бессмертна.
– Коли так, ему не позавидуешь.
У Лебедя родилась идея:
– А пусть он с нами поделится долголетием. Я бы не отказался от пары тысяч годков. Конечно, после того, как подойдет к концу мой теперешний век.
Разговаривая, мы медленно приближались к демону. Мой врожденный пессимизм проснулся, хотя впервые за многие годы я чувствовала себя молодой, сильной и счастливой. Правда, не хихикала, как остальные.
– Где твоя мать, Тобо? – спросила я.
Его настроение сразу пошло на спад.
– Ушла с бабушкой Готой.
Быстрый взгляд на Доя заставил меня заподозрить, что случился острый конфликт между материнским инстинктом Сари и убежденностью солдат, считающих Тобо просто одним из них. Тут, конечно же, дало о себе знать знаменитое упрямство нюень бао, причем обоюдное. И бабушка Тролль, тоже совершенно очевидно, приняла сторону внука и Доя.
Я сменила тему:
– Ладно. Вот вы утверждаете, что проникли в сознание Шиветьи. Или он проник в ваше. Как бы это ни происходило на самом деле, объясните, чего он хочет. Ни за что не поверю, что голем помогает нам по доброте сердечной. Такое невозможно в принципе. Он демон, а значит, он проклят Богом, независимо от того, чье он порождение, Света или Тьмы. И для демона мы, залетные авантюристы, так же недолговечны, как комары для нас. Правда, подобно комарам, мы можем причинить кратковременное неудобство.
– Он хочет того, чего хотел бы любой в его положении, – сказал Дой. – Это же очевидно.
Тобо опять встрял:
– Еще он хочет освободиться, Дрема. Сколько можно жить распятым? Плато меняется, потому что Шиветья не способен этому помешать.
– Как он себя поведет, если мы выдернем кинжалы? Останется нашим приятелем или начнет рубить головы?
Дой и Тобо обменялись неуверенными взглядами. Понятно: до сих пор этот вопрос мало их занимал.
– Возможно, Шиветья самый милый парень на благословенной Богом земле, но пусть он сидит, как сидел. Что ему несколько лишних недель или даже месяцев. И какого черта он допустил, чтобы его пригвоздили?
– Кто-то его обманул, – сказал Тобо.
Интересно, интересно.
– Ты так думаешь?
В пещерном зале теперь вроде было гораздо светлее, чем совсем недавно, когда мы с Лебедем направлялась в другую сторону. А может, мои глаза приспособились к внутреннему освещению крепости. Я отчетливо различала рисунки на полу, все детали плато, кроме каменных столпов со светящимися золотыми буквами. Но и они наверняка тут были, только обозначенные нечетко. Я не сомневалась, что разглядела бы их, будь у меня время для изучения этой каменной поверхности. Тут были даже крошечные движущиеся точки, которые, несомненно, обозначали что-то вполне конкретное. Жаль, среди нас не было знатоков здешней топографии.
Трон Шиветьи стоял посреди круглого возвышения, находившегося в центре зала и имевшего диаметр порядка двадцати ярдов. По словам Доя, диаметр этого меньшего круга составлял одну восьмидесятую большого круга, а диаметр того – одну восьмидесятую всего плато. Я заметила, что и на круге есть изображение равнины, куда менее детальное. Наверное, Шиветья мог, кружась вместе с троном, обозревать все свое царство, а если требовалась более подробная информация, он опускал свой постамент заподлицо с большим кругом.
Это сооружение прямо-таки источало магию, столько ее было потрачено для его создания. Страх пробирал при мысли, что таинственные зиждители были поистине равны богам. Сильнейшим из знакомых мне чародеев так же далеко до этих творцов, как мне, лишенной мистических талантов, до них самих. Думаю, даже Госпожа и Длиннотень, Душелов и Ревун ненамного лучше, чем я, представляли себе примененные для создания этой громадины принципы и силы.
Я остановилась перед Шиветьей. Глаза демона были открыты. Я почувствовала легкое прикосновение – изнутри. Не знаю почему, но при виде Шиветьи мне вспомнился горный ландшафт, места, где никогда не тает снег. Древние вершины, которым некуда спешить. Молчание и камень. Наверное, мой разум не нашел лучших ассоциаций для такого явления, как Шиветья.
Я напомнила себе, что этот демон старше моего мира. И ощутила то, о чем говорил Тобо, – спокойное, твердое желание Шиветьи закончить свой жизненный путь, найти дорогу в нирвану. Это неугасимое – в гуннитском духе – желание было для него своего рода противоядием от скуки и муки бытия.
Я попыталась заговорить с Шиветьей, обменяться с ним мыслями. И спохватилась: вопреки отменному самочувствию и уверенности, переполнявшим меня благодаря тому же Шиветье, страшно пускать в свое сознание голема. Пусть и бессмертного, но едва ли способного по-настоящему понять, что и почему волнует меня.
Дрема?
– А?
Я аж подпрыгнула. До чего же прекрасно я себя чувствую – как в подростковом возрасте, когда не было никаких причин жалеть себя. Дар демона продолжает свою волшебную работу.
– Нас всех сморил сон, – сказал Лебедь. – Не знаю, долго ли это продолжалось. Даже не могу понять, как вообще это произошло.
Я взглянула на демона. Он по-прежнему не двигался, но поражало другое. На его плече сидела белая ворона. Едва до нее дошло, что я не сплю, она взлетела и направилась в мою сторону. Я протянула руку, и птица уселась мне на запястье – как сокол на руку охотника. Очень медленно, так что едва не терялся смысл слов, ворона произнесла:
