– Вечером ты сказала, что хочешь встать пораньше. Вот Сари и сделала вывод, что мы должны выйти в путь, едва забрезжит. Тогда у нас будет в запасе весь день.
– Сари мудрая женщина. Разбуди меня, когда она будет готова к выступлению.
– А я, по-твоему, чем занимаюсь?
Я подняла руки – света вполне хватало, чтобы разглядеть их.
– Люди, идите сюда!
Когда меня обступили со всех сторон, я объяснила, что теперь каждый из нас, задержавшихся в крепости, обладает знанием, которое нам еще очень пригодится.
– Похоже, Шиветья очень заинтересован в нашем успехе. Он предоставил нам средства, по его мнению очень полезные для нас. Но демон очень нетороплив и смотрит на все со своей демонической точки зрения; объясняться с нами ему нелегко. Весьма вероятно, что мы даже не знаем того, что мы знаем, пока нет необходимости это знать. Поэтому будьте к нам снисходительны. Не обращайте внимания на странности в нашем поведении. Мне и самой нелегко привыкнуть к теперешнему моему состоянию, когда на каждом шагу мне достаются новые знания. И я хочу как можно скорее убраться с этого плато. Наши запасы по-прежнему скудны. Мы должны поторопиться.
На лицах слушавших меня отражался страх перед будущим. Где-то в стороне завыла собака, ей вторила плачем дочка Икбала, хотя Сурувайя давала ей то одну грудь, то другую. Наверное, девчонку пора отучать от мамкиной сиськи, но кто я такая, чтобы давать подобные советы? У самой детей даже в мечтах не имеется. Да пожалуй, поздновато уже мечтать.
Люди ждали от меня чего-то толкового, конкретного. Тех, кто поумней, волновал вопрос, с какими трудностями мы можем столкнуться. Не исключено, что Лебедь прав и в стране Неизвестных Теней нас ждет сезон сбора урожая. Но с той же долей вероятности мы можем угодить в сезон сбора иноземных скальпов.
Меня и саму грызла тревога, но я так часто лезла в воду, не зная броду, что привыкла делать это безбоязненно. Давно убедилась: если трусить и суетиться, будет только хуже.
Да вдобавок я получила во сне заверение голема: покинув плато, мы ни с какими серьезными бедами не столкнемся.
Мое намерение вдохновить людей пафосной речью растаяло как дым. Кому это нужно? Никому, даже мне самой.
– Все готовы? Тогда отправляемся.
С лагеря мы снялись гораздо раньше, чем я ожидала. Большинство братьев не бросили своих дел, чтобы выслушать меня, – решили, что ничего нового я не скажу.
Я пожаловалась Лебедю:
– Похоже, лекция на тему «В те дни Отряд состоял на службе у…» лучше поднимает боевой дух после хлопотного дня и ужина.
– Мне она лучше поднимает боевой дух, когда есть что выпить. И уж совсем возносит его до небес, когда я, выпивши, дрыхну.
Некоторое время я шла рядом с Сари, стараясь оживить нашу дружбу, ослабить напряженность между нами. По правде говоря, мне это плохо удавалось – Сари по-прежнему была натянута как струна. Неудивительно. Впервые за пятнадцать лет она имеет дело не только с душой, но и с телом своего мужа, и, похоже, это нелегко. Я не знала, как ей помочь.
Потом я около часа сопровождала Радишу. Она тоже пребывала в расстроенных чувствах – ее разлука с братом продолжалась еще дольше. Однако княжне был свойственен практичный подход к жизни.
– Мне ведь нечего ему дать, я уже все потеряла. Сначала уступала Протектору – это из-за собственной слепоты. Потом вы меня похитили из Таглиоса, лишив даже надежды вернуться на престол.
– Княжна, я готова спорить на что угодно, что Таглиос теперь вспоминает тебя как мать золотого века. – Пожалуй, в этом споре я бы не проиграла. Прошлое выглядит лучше, когда в настоящем все катится к чертям. – Протектор еще не вернулась в столицу. Как только мы устроимся, я отправлю в Таглиос весть о том, что вы с братом живы, возмущены и намерены вернуть себе власть.
– Мечты, мечты, – вздохнула моя собеседница.
– Ты что, не хочешь вернуться?
– А помнишь, как надо мной каждый день насмехались монахи Бходи? Раджахарму помнишь?
– Конечно.
– Не важно, чего хочу я. Не имеет значения и то, чего может хотеть мой брат. Он уже получил свою долю приключений. Теперь я получаю свою. Раджахарма держит нас надежнее, чем самые прочные цепи. Пока мы дышим, раджахарма взывает к нам через немыслимые дали, через невообразимые пространства. Какие бы невероятные создания ни вставали на пути, какие бы смертельные опасности нам ни угрожали, ты снова и снова напоминала мне о моем долге. И кажется, этим ты создала зверя, пригодного для борьбы со сместившим меня монстром. Меня больше нет, Дрема, есть раджахарма. Она, и только она, движет мной вопреки доводам рассудка. Я иду с Черным Отрядом лишь потому, что верю в парадокс: этот путь, уводящий меня все дальше от Таглиоса, – кратчайший маршрут к тому, что мне предначертано судьбой.
– Я помогу, чем смогу.
Однако я обещала не от имени Отряда. Да и права такого не имела. С нами Капитан и Лейтенант. Вот очухаются, пусть и решают.
Я решила навестить шри Сантаракситу. Хотелось отвлечься от забот и хлопот, окунуться в атмосферу знаний. За прошедшие дни кругозор библиотекаря изрядно расширился.
– Дрема!
– Что, Радиша?
– Удовлетворен ли Черный Отряд свершившейся местью?
Мы отняли у этой женщины все, кроме любви ее подданных. А ведь она совсем не плохой человек.
– В моих глазах, вы с братом уже почти искупили свою вину. Осталось лишь извиниться перед Капитаном, когда он достаточно придет в себя, чтобы вас понять.
Радиша насупилась. Брат и сестра никогда не были рабами таких понятий, как общественное положение или каста, но… извиняться перед наемником? Да еще и чужеземцем?
– Что ж, извинюсь, раз так нужно. Выбирать не приходится.
– Воды спят, Радиша.
Прежде чем присоединиться к Суврину и Сантараксите, я провела несколько минут с черным жеребцом. Он вез Одноглазого, который отличался от трупа только тем, что дышал. Я надеялась, что это просто сон очень старого человека. Конь тоже выглядел не ахти. Должно быть, устал от приключений.
– Шри Сантараксита, Суврин! Пока мы идем по плато, возникали ли у вас мысли, каких не бывало прежде?
Оказывается, да, причем у Сантаракситы больше, чем у Суврина. Для каждого человека дар Шиветьи воплощался особым, индивидуальным образом. У Сантаракситы появилась новая версия мифа о Кине и о взаимоотношениях Шиветьи с этой владычицей смерти и ужаса, отражающая точку зрения демона. Ничего особенно нового эта версия не содержала. Она лишь слегка смещала относительное значение некоторых персонажей и, как следствие, обвиняла Кину в гибели нескольких последних строителей плато.
В этой версии Кина осталась злодейкой с черным сердцем, зато Шиветья превратился в одного из величайших невоспетых героев, заслуживающего куда более почетного места в мифологии. Что вполне могло быть правдой. Бедняга не занимал в ней вообще никакого места. За пределами плато о нем и слыхом не слыхивали.
