Но изменились и мы тоже – так сложилась наша судьба. И те, кого они помнили, стали для них почти чужими.
Начинается новая жизнь. Так и должно быть. В один прекрасный день мы снова пересечем плато, а пока…
Воды спят.
Пока я просто отдыхаю. И наслаждаюсь возможностью писать, вспоминать павших, обдумывать диковинные повороты, которые так любит жизнь, размышлять о замыслах Божьих. Почему добро умирает молодым, а зло процветает? Почему праведные люди способны совершать злые поступки, а дурные – проявлять совершенно неожиданную человечность?
Солдаты живут. И гадают, почему?
99
Главнокомандующий отправился на юг через Данда-Преш, после того как Душелов рассталась с ним, чтобы передвигаться быстрее. Встретились они уже за перевалом, на южной стороне. Бодрствуя, Протектор непрестанно разговаривала сама с собой разными голосами, а когда спала урывками, бормотала на разных языках. Как раз в такой момент и застал ее Могаба. И заметил в глазах Дщери Ночи злорадство, прежде чем она рухнула, обессиленная.
– Убей их, – настаивал генерал, когда ему наконец удалось поговорить с Душелов без свидетелей. – С ними только проблемы, а выгоды никакой.
– Может, ты и прав, – лукавым голосом ответила Протектор. – А может, у меня хватит хитрости, чтобы тянуть силы из Кины, как это делала моя сестра.
– Если я что и усвоил в этой жизни, принесшей мне столько разочарований, так это то, что не стоит полагаться на хитрость. Убей их, пока они в твоей власти. Не жди, когда им подвернется шанс перевернуть стол. Ты теперь могущественная владычица, в целом мире никто не способен тебя одолеть.
– Всегда найдется тот, кто на такое способен, Могаба.
– Убей их. Они не колебались бы ни секунды, будь у них возможность поступить так с тобой.
Душелов подошла к Дщери Ночи, которая как упала, так и лежала без движения.
– Моя прелестная племянница не причинит мне вреда. – Такой голос подошел бы четырнадцатилетней простушке, отвечающей на упрек, что ее двадцатипятилетнего ухажера интересует только одно. Душелов злобно отвесила Дщери Ночи крепкого пинка. – Не смей и помышлять, сучка, не то на куски буду тебя резать, жарить их и поедать. И растяну это удовольствие, чтобы увидеть, как твоя мамаша подохнет прежде тебя.
Главнокомандующий не сказал на это ни слова, даже бровью не повел. Ничем не выдал своих мыслей. А мысли были о том, что он вступил в союз с непредсказуемой безумицей. Могаба оседлал тигра, и теперь ничего не остается, как скакать на нем, стараясь не свалиться.
– Может, нам следует подумать, как защитить свой разум от царицы Ужаса и Тьмы, – предложил он.
– Я уже позаботилась об этом, генерал. Я ведь профессионал. – Сейчас это был голос чванливой мелкой чиновницы.
В последнее время самоуверенная женщина стала довольно разговорчивой, и Могаба, наслушавшись ее голосов, пришел к выводу, что этот достался ей при рождении. Очень похож на голос ее сестры Госпожи.
– Всю эту неделю я не занималась делами, только мозолила ноги да размышляла. Я изобрела изумительные новые пытки – и что же? Их уже не опробовать на Черном Отряде? Ну почему так бывает всегда? Лучшие мысли приходят слишком поздно. Конечно, я уверена, что найдутся другие враги и мои идеи не пропадут даром. Впрочем, куда больше, чем о Черном Отряде, я думала о Кине, о том, как получать от нее силу. – Душелов не боялась называть богиню по имени. – И пришла к выводу, что такое возможно.
Дщерь Ночи слегка пошевелилась, у нее напряглись плечи. Она посмотрела вверх и сразу опустила глаза. Девушка казалась неуверенной, слегка встревоженной.
Впервые со дня появления на свет она была полностью отрезана от своей духовной матери. И это продолжалось уже несколько дней. Происходило что-то скверное. Что-то ужасное.
Душелов взглянула на Нарайяна Сингха. От старика вряд ли будет прок. Пожалуй, по возвращении в Таглиос можно будет испытать новые пытки на нем. Перед подходящей аудиторией, конечно.
– Генерал, если я опять отвлекусь на какие-нибудь пустяки, что бывает, увы, слишком часто, одерни меня, потребуй вспомнить о деле. Под делом я подразумеваю создание империи. И создание в свободное время новой коллекции летающих ковров. С коврами я справлюсь, мне известны почти все секреты Ревуна. Эта последняя неделя вынудила меня признать, что я лишена врожденной любви к труду.
Душелов снова пнула Дщерь Ночи, уселась на гнилое бревно и сняла сапоги.
– Могаба, не рассказывай никому, что у тебя на глазах величайшая в мире колдунья застряла в пути по такой банальной причине, как мозоли на пятках.
Мирно посапывавший Нарайян Сингх вдруг вскочил и вцепился в прутья своей клетки. Лицо исказилось от ужаса, коричневый цвет лица сменился серым.
– Воды спят! – завопил он. – Тхи Ким! Тхи Ким идет!
И рухнул без чувств, но не перестал судорожно дрожать.
– Воды спят? – проворчала Душелов. – Что ж, посмотрим, на что способны мертвецы.
На этот раз все они исчезнут. Это ее мир.
– Что еще он бормотал?
– Похоже на имя нюень бао.
– Гм… Да, язык нюень бао. Но это не имя. Что-то о смерти. Или об убийце. Тхи Ким. Идет? Гм… Может, прозвище? Убийца идет? Надо освоить этот язык получше.
Она заметила, что Дщерь Ночи затрясло даже сильнее, чем Сингха.
Ветер то скулит, то завывает. Он в гневе набрасывается на безымянную крепость, тщится вонзить в нее ледяные клыки, но ни молнии, ни бури не в силах повредить каменной твердыне. Сидящий на деревянном троне демон расслаблен. Впервые за долгое тысячелетие ему досталась ночь спокойного сна – ночь длиной в годы. Серебряные кинжалы не причиняют ему неудобств.
Шиветья спит и видит сны о конце бессмертия.
Ярость потрескивает между каменными столпами. Тени снуют. Тени прячутся. Тени мечутся в ужасе.
Бессмертие под угрозой.
Солдаты живут
Расселу Галену, в честь четвертьвекового юбилея. Это был не безупречный брак, но все это время с моего лица не сходила улыбка. Посмотрим, сумеем ли мы дотянуть до серебряной свадьбы. (Или бриллиантовой? Или как там называется пятидесятая годовщина?)
1
Воронье Гнездо. Когда никто не умирал
