Как обычно, нефы попытались что-то сообщить. В прошлом эти попытки неизменно терпели неудачу, но на сей раз послание оказалось вполне ясным. Они не хотели, чтобы Нож спускался по лестнице.
Дрема, шри Сантараксита и другие, входившие в контакт с Шиветьей, считали, что нефы – искусственные копии существ, создавших плато. Дело рук Шиветьи, уставшего от одиночества и пожелавшего общаться хотя бы с подобиями искусников, сотворивших гигантский механизм плато и проходы между мирами.
Шиветья утратил желание жить. А в случае его смерти все созданное им тоже исчезнет. И нефы еще не готовы к уходу в небытие, несмотря на бесконечный ужас и тоску существования на равнине.
Нож беспомощно развел руками:
– Вам, ребята, нужно тренировать навыки общения.
Нефы не издали ни звука, но их нарастающее отчаяние стало физически ощутимым. Что вошло в обычай с того раза, когда они впервые привиделись кому-то во сне.
Нож не сводил с них взгляда. Пытался понять. И задумался над иронией судьбы. Сам он неверующий. Но путь бродяги привел его в мир, полный сверхъестественных существ. И Тобо с Дремой, которых он во всех иных случаях считал надежными свидетелями, утверждают, что собственными глазами видели богиню Кину, которая, согласно мифу, заточена всего в миле у него под ногами.
Дрема, разумеется, пережила кризис веры. Убежденная веднаитка-монотеистка, она никогда не получала подтверждений, которые эту веру превратили бы в рациональное знание. А гуннитская религия, несмотря на хлипкость косвенных доказательств, лишь сильно затрещала под тяжестью сделанных нами открытий. Гунниты – политеисты, привычные к тому, что их боги существуют в бесчисленных аспектах и воплощениях, формах и обличьях. Более того, в некоторых мифах эти боги даже убивали ближнего или наставляли ему рога. Поэтому гунниты, подобно шри Сантараксите, имеют достаточный запас гибкости для объяснения любого открытия и могут объявлять новую информацию все той же древней божественной истиной, только иначе выраженной.
Бог есть бог, как ты его ни называй. В Хань-Фи Нож несколько раз видел это изречение, выложенное на стенах мозаичными плитками.
Когда кто-то отходит от Шиветьи, следом увязывается шар, испускающий землисто-коричневое свечение, и сопровождает человека повсюду в безымянной крепости. Шар держится в воздухе чуть выше правого или левого плеча. Он не дает много света, но там, где без него стояла бы кромешная темнота, этого вполне хватает. Шары тоже создает голем. У Шиветьи есть и такие способности, которыми он даже не пользуется, – давно забыл, как это делать. Он вполне мог бы стать второстепенным божеством, не будь пригвожден к древнему трону.
Нож спустился почти на тысячу ступеней, прежде чем повстречал идущего наверх. Солдат нес тяжелый тюк.
– Сержант Ван.
Солдат был измотан подъемом. Ни у кого не хватало сил больше чем на одно такое путешествие в день. Зная, что может не увидеть Вана еще несколько дней, Нож сообщил ему плохую новость:
– Нам надо тащить все наверх. Она уже почти готова выступать.
Ван пробормотал то, что обычно бормочут солдаты в ответ на подобные вести, и побрел дальше. А Нож задумался: как Дрема намерена везти гору сокровищ, что уже набралась наверху? Их за глаза хватит, чтобы профинансировать крупную войну.
Пока спускался еще на тысячу ступеней, он повторил сообщение несколько раз. Нож сошел с лестницы на ярусе, который назвали Пещерой Древних из-за его обитателей. Он часто бывал здесь, навещал друга. Это был ритуал уважения. Корди Мэзер умер. Многие узники пережили долгий плен в магическом оцепенении. А Корди каким-то образом разорвал кокон. И этот успех стоил ему жизни. Мэзеру не удалось найти выход из пещеры.
Древние Плененные ничего не значили для Ножа или Отряда. Лишь Шиветья знал, кто они такие и как сюда попали. Одно не вызывало сомнений: они прогневили того, кто был способен запереть их здесь.
Но среди них находились и мертвецы, которые были при жизни братьями Отряда. Очевидно, причиной гибели стала попытка Корди Мэзера их пробудить. Прикосновение к Плененному без соблюдения магических предосторожностей неизменно убивало.
Нож исполнил свое желание, дал пинка Длиннотени. Этот безумный колдун считался в стране Неизвестных Теней бесценным сокровищем. Именно благодаря ему Отряд стал богатым и многочисленным. И продолжал процветать.
– Как поживаешь, Хозяин Теней? Похоже, тебе придется посидеть здесь еще.
Нож полагал, что колдун не способен его услышать. Он не мог вспомнить, улавливал ли какие-то звуки, когда сам сидел здесь в коконе. Хотя Мурген утверждал, что иногда Плененные осознают окружающее.
– За тебя еще не дали настоящую цену. Ужасно не хочется этого признавать, но ты теперь очень популярен.
Отроду не отличавшийся щедростью, умением прощать или хотя бы сочувствовать, Нож стоял, уперев руки в бока и разглядывая колдуна. Длиннотень превратился в скелет, едва прикрытый изъязвленной кожей. На лице застыл безмолвный вопль.
– Наверху знай твердят: «Все зло умирает здесь бесконечной смертью». И часто имеют в виду тебя.
Неподалеку от Длиннотени сидел другой пленник Отряда, полоумный колдун Ревун. Врезать ему хотелось даже сильнее. Нож не видел никакого смысла в том, чтобы оставлять Ревуна в живых. Этот гаденыш имел на своем счету очень много измен, и не было уверенности, что в заключении исправится его характер. Он уже пережил однажды плен. Продолжавшийся не один век.
Нет, не нужно Тобо постигать зловещие секреты Ревуна. А обучение парня, как слышал Нож, – единственная причина, по которой этот мерзавец еще жив.
Зато Мэзеру Нож оказал глубочайшую почесть. Этому человеку он был обязан жизнью. И будь у него выбор, сам бы принял смерть вместо лучшего друга. Корди хотел жить. А Нож считал, что тянет лямку существования лишь по привычке.
Нож продолжил спуск, минуя пещеры с сокровищами, которые выгребали его солдаты, чтобы обеспечить возвращение Отряда домой. Грабеж обещал стать рекордным.
Нож не имел обыкновения поддаваться эмоциям или приступам паники. Хладнокровие помогло ему, шпиону Отряда, выжить в лагере Длиннотени. Но сейчас, спускаясь все глубже, он уже потел от страха. Его шаги замедлились. Он миновал последнюю изученную пещеру. Теперь внизу лишь заклятый враг, сама Матерь Тьмы. Этот враг будет терпеливо ждать своего часа, даже когда все прочие недруги, рангом пониже, будут отброшены в сторону или уничтожены.
Для Кины Черный Отряд всего лишь жалкий комар, который раздражающе пожужжал возле уха и улизнул с каплей ее крови. И которому не хватило ума улететь подальше и навсегда.
Нож пошел еще медленнее. Следующий за ним огонек постоянно тускнел. Если прежде Нож ясно видел на двадцать ступеней вперед, то теперь лишь на десять, причем последние четыре словно окутывались густым черным туманом. Здесь мгла казалась почти живой. И она все уплотнялась, подобно тому как растет давление воды, когда погружаешься в нее все глубже.
