– Не высовывайся, – посоветовал Дой, когда я начал приподниматься.
Я и сам понимал, что нельзя превращаться в силуэт над горизонтом. А тот, кто знает, чего делать нельзя, совершает роковую ошибку, когда об этом забывает. Вот что мы упорно вколачиваем в голову новобранцам.
– То, что там джунгли, вовсе не означает, что никто не следит оттуда за нами.
– Ты прав, я едва не облажался. Никто не хочет угадать, сколько лет этим кустам? По мне, от пятнадцати до двадцати, причем ближе к двадцати.
– А какая разница? – спросил Мурген.
– Форвалака прорвалась через Врата девятнадцать лет назад. И сбежала, потому что Душелов была слишком занята, запихивая нас в могилу. А следом за форвалакой увязались Тени…
– Твоя правда, она смылась не в одиночку.
– Я тоже так думаю. Тени прошли через Врата следом и смели все, что мы отсюда видим.
Мурген хмыкнул. Госпожа и Дой кивнули, они представили такую же картину.
Хатовар. Место, куда я стремился десятилетиями. Ставшее для меня навязчивой идеей. И уничтоженное, потому что у нас не хватило здравого смысла перерезать горло молодой женщине в одном далеком городе очень давно.
И ценой этого милосердия стала главная роль в театре моего отчаяния.
Хотя надо признать, что тогда это не казалось нам важным, – мы были очень заняты спасением собственной задницы.
21
Таглиос. Главнокомандующий
Могаба откинулся на спинку кресла и улыбнулся:
– Не могу не пожелать, чтобы Нарайяну Сингху везло и дальше.
Расслабленный и умиротворенный впервые за несколько лет, он вспомнил, что означают слова «жизнь хороша». Протектор отсутствует во дворце, где она вечно портит жизнь всем, кто тянет административную лямку. Путешествуя по провинциям, Душелов потакает своей страсти к искоренению религий.
Услышав имя живого святого обманников, Аридата Сингх вздрогнул. Еле заметно, но вздрогнул. Подозрительная реакция – другие Сингхи даже бровью не повели, разве что произнесли обязательное проклятие в адрес душилы. С этим следует разобраться.
– Что в городе? – поинтересовался Могаба.
– Тишина, – ответил Аридата. – Когда Протектора здесь нет и некому выставлять идиотские требования, все успокаивается. Люди слишком заняты, зарабатывают себе на жизнь; им не до бунтов.
У Гхопала имелось иное мнение. Серые ежедневно патрулировали улицы и переулки.
– Надписей на стенах появляется все больше. Чаще всего – «Воды спят».
– И?.. – спросил Могаба негромко, но напряженно.
– И все остальные тоже: «Все их дни сочтены», «Раджахарма».
– И?.. – Могаба словно менял личности на манер Душелов – возможно, подражал ее стилю.
– И та надпись тоже: «Мой брат не отмщен».
Опять это суровое обвинение, всегда пробуждавшее в Могабе чувство вины за измену Черному Отряду ради собственных амбиций. Ничего хорошего из этого не вышло. Он теперь раб собственного поступка. И наказанием стало перемещение от одного злодея к другому. Словно падшая женщина, переходящая от мужчины к мужчине на долгом пути к самому дну…
Аридата Сингх, которому не терпелось уйди от разговора о Нарайяне Сингхе и обманниках, вмешался:
– Один из моих офицеров доложил, что вчера появилась новая надпись: «Тай Ким идет».
– Тай Ким? Что это? Или кто?
– Похоже на имя нюень бао, – заметил Гхопал.
– Но в городе их почти не осталось.
– С тех пор, как Радишу выкрали прямо из дворца…
Гхопал смолк. Могаба вновь помрачнел, хотя вина за похищение княжны лежала на серых, а не на армии. Когда это случилось, Могаба находился в провинции.
– Итак, все лозунги прежние. Но Отряд целиком сбежал через Врата Теней. И погиб на той стороне, судя по тому, что никто не вернулся.
Гхопал мало знал о мире, лежавшем за пределами привычных ему узких и грязных улочек.
– А может, кто-то все-таки вернулся, но мы просто не знаем, – предположил он.
– Нет. Они не возвращались. Иначе бы мы услышали. С тех пор как они ушли, Протектор держит там людей, которые отлавливают Тени.
Этих людей она заманила к себе на службу ложным посулом научить обращению с Тенями и сделать начальниками в ее будущем предприятии, пока еще тайном.
Никто из них долго не протянул. Тени оказались умны и настойчивы. Многие сумели вырваться на свободу, обманув неопытных новичков, и успели умертвить своих мучителей, хоть и погибли при этом сами.
Душелов заботилась о том, чтобы угроза катастрофы постоянно оставалась в силе.
Могаба закрыл глаза, снова откинулся в кресле, сплел черные пальцы.
– Мне очень нравится, когда рядом нет Протектора.
Произнести эти слова небрежно оказалось очень нелегко. У Могабы перехватило горло, а на грудь словно навалилась огромная тяжесть.
Душелов внушала ему ужас. За это он ее ненавидел. И за это же презирал себя. Ведь он Могаба, главнокомандующий, лучший, умнейший и сильнейший из всех воинов-наров Гиэ-Ксле. А страх – это инструмент, с помощью которого управляют слабыми. И сам Могаба не может его испытывать.
Он мысленно произнес мантры воина, зная, что выработанные с детства привычки помогут справиться с нервами.
Гхопал Сингх – функционер. Он очень хорош в роли начальника серых, но он вовсе не прирожденный конспиратор. Именно эти обстоятельства сделали его привлекательным для Протектора. Вот и сейчас он не уловил скрытого смысла в словах главнокомандующего.
Аридата Сингх был настолько же наивен, насколько красив. Но все же он понял: Могаба дал намек, способный круто изменить их судьбы.
Могаба поддерживал возвышение Аридаты из-за его восторженного идеализма и наивности в оценке чужих амбиций. «Раджахарма» – вот рычаг, которым можно двигать этого человека.
Аридата нервно повертел головой. Он знал старую поговорку о том, что во дворце и стены имеют уши.
Могаба наклонился вперед, зажег от лампы дешевую сальную свечу и поднес огонек к каменной чаше, наполненной темной жидкостью. Гхопал промолчал, хотя использование продуктов животного происхождения оскорбляло его религиозные чувства.
Содержимое чаши оказалось горючим, и смрадного черного дыма оно давало больше, чем света. Дым поднялся к потолку, затем сполз по стенам и медленно потек сквозь двери. Это сопровождалось жалобным граем невидимых ворон.
– Нам придется несколько минут полежать на полу, пока дым не рассеется, – сказал Могаба.
