– Зачем ты пришел? – спросил он. – Спасти меня невозможно.
Он использовал тайный жаргон душил, что стало окончательной проверкой. Как минимум это позволяло узнать ранг собеседника. Ранг оказался высок – очень немногим удавалось его достигнуть.
– Сама богиня послала меня передать тебе ее любовь и благорасположение. Она признательна за все принесенные тобой жертвы. И она заверяет, что награда будет достойной. Знай же: Кина воскреснет гораздо раньше, чем рассчитывают не верящие в ее победу. Знай же: твои усилия и непоколебимая вера сыграли в этом решающую роль. Знай же: ее враги скоро будут захвачены врасплох и уничтожены. Знай же, что она благословляет тебя и ты будешь стоять рядом с ней, когда мы будем праздновать Год Черепов. И знай же, что из всех, кто служил ей когда-либо, даже из многих ее святых, ты был самым любимым.
47
Врата Теней. Ремонтники
Из лагеря, разбитого ниже Врат, бежал поток Неизвестных Теней – Тобо пытался отвести исходящую от Ворошков угрозу. Его особенно волновала судьба тех, кто охранял Длиннотень, пока Шиветья каким-то образом не сообщил ему, что для летающих колдунов они невидимы.
– И ты ему веришь? – спросила Госпожа. – А если он попытается заключить с Ворошками сделку получше, чем с нами?
– Что еще за сделка с Ворошками? Мы дадим ему то, чего он хочет. Причем не пытаясь его контролировать и даже почти ничего не прося взамен.
– Наверняка он думает, что таких хороших сделок не бывает. – Госпожой овладела ее обычная подозрительность.
– А что стало с золотым кайлом? – спросил я. – С Ключом обманников к Вратам?
После паузы, в течение которой Тобо решал, что можно нам рассказать, он ответил:
– Я оставил его у Шиветьи. Он может снова понадобиться, когда придет время убить Кину. Не знаю другого места, где он будет менее досягаемым для тех, кто верит в богиню.
Тобо обвел нас взглядом, в котором читалась тревога. Парень надеялся умолчать о сделанном. Золотое кайло – у душил чрезвычайно важная реликвия, с помощью которой можно освободить Кину.
И Тобо боялся, что как минимум один из нас расскажет еще кому-нибудь об услышанном.
Ночь была длинной, но день обещал стать еще длинней.
Для тех из нас, кто не помогал Тобо, настало тоскливое время. Делать им было совершенно нечего, только играть в карты и гадать, хватит ли жителям Нового города дерзости напасть на нас.
Панда и Призрак больше наблюдали за игрой. Когда брали карты сами, у них не очень-то хорошо получалось. Тонк – одна из простейших игр, что касается правил, но в ней исключительно важен треп в самом процессе игры. Группа закадычных друзей – совсем не то что группа, в которой игроки с трудом общаются на одном языке.
Стоит Отряду остановиться на пятнадцать минут, как тут же кто-нибудь садится за тонк. Эта традиция родилась за десятилетия до меня. И проживет очень долго после моего ухода.
После моего ухода… Я все пытаюсь вообразить, как сложилась бы моя жизнь, если бы я много лет назад покинул Отряд. И не хватает воображения. Признаюсь, выше моих сил было бы бросить все, чем я живу, пусть даже это все – безрадостный тяжкий путь, петляющий по окраинным болотам преисподней.
Почти весь день я был как зомби, таскал кирпичи для юного каменщика, в то время как моя душа отважно путешествовала по полям несбывшихся возможностей.
Уже под конец дня я сказал Госпоже:
– Наверное, мне следовало бы говорить такое чаще. Я люблю тебя и благодарен судьбе за то, что она свела нас.
Мои слова ее настолько ошеломили, что она даже ответить не смогла. Лебедь и Мурген некоторое время пялились на меня, разинув рты и гадая, уж не решил ли я, что настал мой смертный час.
Ворошки наблюдали за нами непостоянно. Они вели себя осторожно, показываясь ненадолго несколько раз в течение дня. Похоже, обычная самонадеянность им изменила.
Управившись со своей работой, я спросил Тобо:
– Что они задумали, по-твоему?
Мы уже говорили об этом, но я не имел такой привычки – принимать действия колдунов за чистую монету.
– Они ищут надежду. Что угодно, что дало бы им преимущество. Подозреваю, их мир превратился в ад, какого не вообразить ни одному жрецу. Наверняка там рыщут почти все уцелевшие Тени с плато. И у одинокого клана колдунов, каким бы мощным оружием он ни обладал, нет шансов положить этому конец. Во всяком случае, прежде, чем опустошение мира достигнет масштабов полной катастрофы.
Когда-то я еще мог посочувствовать Ворошкам и другим обитателям Хатовара. Но сейчас, заглянув себе в душу, обнаружил лишь безразличие.
– Сколько еще тебе нужно времени на ремонт? – спросила Госпожа.
Ей не терпелось вернуться на север. По брошенным вскользь фразам я догадался, что она хочет соединиться с нашими главными силами, пока не наступила трагическая развязка. Но чем же она способна помочь? Сейчас ее магии не хватит даже на то, чтобы разжечь костер без кремня и кресала.
– Не больше десяти минут, – ответил Тобо. – Осталось сплести последнюю веревочку, и мы получим не просто исправные Врата – они будут крепче прежних. Настолько, что случившееся в Хатоваре здесь никак не сможет повториться. Эта веревочка нужна для создания невидимого снаружи кармана мрака. В нем спрячутся наши часовые, Тени-убийцы, готовые броситься на любого, кто попытается пройти через Врата, не получив разрешения от нас или Шиветьи.
– Неплохо придумано, – одобрил я.
Госпожа нахмурилась. Она считала, что мы слишком доверяем демону. Похоже, просто не была способна понять, что доверие – лишь незначительная часть уравнения.
– Через минуту у нас будут гости, – сообщила она.
Я взглянул вверх. Вдоль склона спускались два Ворошка, паря над старой дорогой, на которой могли бы обрести защиту, если бы не взорвали собственные Врата. Третий держался вдалеке, виднеясь точкой на горизонте; этот взял на себя роль стороннего наблюдателя.
– Не причинили ли они новые повреждения, пройдя через барьер и оказавшись на дороге? – спросил я.
Бросив на колдунов взгляд, Тобо ответил:
– Нет. Думаю, всю дорогу они пролетели на бреющем. А третий следовал за ними на высоте.
Поразительная глупость, решил я. У парочки, что над дорогой, ни единого шанса вернуться засветло. Или Ворошки думают, что мы защитим их ночью? Если да, то они мечтатели, каких свет не видывал.
Ворошки опустились в сотне ярдов от Врат и направились к нам с таким видом, словно ходьба – совершенно непривычное для них занятие. Наверняка обладание летающим бревном было в Хатоваре символом высокого положения. Настолько высокого, что ногами такие счастливчики пользовались ни в коем случае не на виду у черни.
