Никто не знал точно, что это значит. Возможно, не знали даже те, кто писал. Некоторые полагали, что «Тай Ким» – имя на языке нюень бао, в этом случае нечто вроде Ходячей Смерти.
А если не на языке нюень бао, то смысла еще меньше. Или его вообще нет.
– Если мы ничем ей не поможем и она потерпит поражение, то как нам тогда защищаться? – спросил Аридата.
– Скажу прямо: если Протектор проиграет, у тебя не возникнет проблем. У Отряда и княжеского дома к тебе претензий нет. Ты хорошо командовал городскими батальонами. И если в решающий момент не вмешаешься, то потом вполне можешь унаследовать мое дело.
Аридата пожал плечами:
– Наверное, вы все это уже обсудили, когда она была здесь.
– О да. И она сказала, что меня не будут упорно преследовать, если я сбегу прежде, чем они захватят город.
– Они настолько уверены в победе? – удивился Гхопал. – Считают, что могут обойтись без твоей помощи? А как же я?
– Да, настолько. Возможно, она даже чересчур уверена. А насчет тебя ничего не говорила. Потому что не знает твоего прошлого. Но намекнула: если у тебя, как ты сам считаешь, имеются причины опасаться возвращения государя, то тебе следует составить мне компанию в ограблении казны и бегстве.
– Если шадарит дал клятву верности, он ее никогда не нарушит.
Аридата, который за свою судьбу был спокоен, предложил:
– Давайте просто делать свое дело. А там посмотрим, какие шансы дадут нам боги.
– Разумеется, – ехидно отозвался Гхопал. – Ведь Черный Отряд и Протектор могут уничтожить друг друга. Как два сцепившихся рогами горных барана.
Этот образ заставил всех троих задуматься. А Могаба попытался еще и представить, какой сюжет придумает насмешница-судьба, уже имея для него столь драматичную концовку.
66
Таглиосские территории. На полпути
Ах, до чего же эффектно мы выглядели – десять тысяч солдат, выстроившихся как на параде. Каждый в доспехах. Над каждым ветер развевает личный флажок. У каждого батальона доспехи своего цвета. Все оружие безупречно заточено и начищено. Все лошади ухожены, как перед смотром. Все знамена на месте, все полотнища новые. Мечта любого генерала. Весьма опасная мечта – для врага.
Войско напротив хотя и превосходило нас численностью втрое, но выглядело так, словно справиться с ним сможет и ребенок. Солдаты все еще носились взад-вперед, отыскивая свое место в строю.
Несмотря на столь замечательную картину, я и сейчас сомневался в мудрости решения предложить противнику битву – несмотря на всю уверенность наших парней и неуверенность тех, кто принял вызов. Но Дрема желала сокрушить их одним ударом и прогнать Душелов в Таглиос, где события закрутят ее так, что она утратит бдительность и угодит в ловушку, подготовленную Могабой и другими заговорщиками.
Дрема слишком поверила в то, что все пройдет, как нам хочется. А оберегать спину нужно именно тогда, когда все идет хорошо.
Но командовал Отрядом не я. Мне оставалось лишь давать советы, а после принятия решения выполнять приказы.
Тобо верил в успех даже больше, чем Дрема. Не сомневался, что врага надо лишь подтолкнуть и тот сломается. Готов был за это поручиться головой.
Горны велели приготовиться. Заговорили барабаны, отсчитывая ритм наступления. Тысяча человек остается в резерве. Далеко позади них мы расположили новобранцев. Они окружали Радишу и ее брата, номинально исполняя роль княжеских телохранителей. Бросить их в бой мы могли только от отчаяния.
Горны пропели сигнал к наступлению. Шеренги двинулись вперед – как по линеечке, нога в ногу. Расположившиеся на флангах Жизнедав и Вдоводел сверкнули ослепительными магическими вспышками и тоже двинулись вперед, но остановились на дистанции, превышающей вражеский выстрел.
С этой позиции я разглядел, что Душелов выстроила свои войска в три линии, одна за другой, с промежутками в сто ярдов. Первая была самая многочисленная, но солдаты в ней выглядели самыми убогими. Вторая линия смотрелась куда лучше.
Я понял идею, потому что сам ее применял. Тут главное – уверенность, что задние бойцы не подхватят панику, когда передняя шантрапа побежит с поля боя.
За третьей линией войск что-то происходило, но она находилась слишком далеко, и я не мог ничего разглядеть.
Вскоре поле зрения заслонили наступающие солдаты. А потом меня окутала очередная порция чар, скрывая от вражеских глаз, но и самому не позволяя ничего увидеть вдали.
67
Таглиосские территории. Внутри центральной армии
Проделать это будет нелегко, – напомнила Душелов штабным офицерам, вынужденным верить в ее гениальность.
Ее предыдущая демонстрация силы, имевшая место во времена Кьяулунских войн, помнилась до сих пор.
Вражеские горнисты просигналили о готовности войска. Зарокотали барабаны.
– Как только они дадут сигнал к атаке, им будет уже не до слежки за нами, – сказала Душелов.
Послышался сигнал к атаке.
– Передать по второй линии: прорыв первой линии предусмотрен планом. Это уловка, и я требую, чтобы вторая линия стояла, когда первая побежит. И напомните там всем, что все удравшие с поля боя обязательно пойдут на корм червям. Затем сообщите третьей линии то же самое насчет первой и второй. Пусть они верят, что я заманиваю противника туда, где смогу уничтожить его магией. И еще я хочу, чтобы резервы переместились на опушку леса. Немедленно.
– Но это означает…
– Про лагерь забудьте. Если проиграем это сражение, нам будет не до лагеря. Итак, распределите солдат из резерва вдоль опушки леса, чтобы они перехватывали бегущих и сколачивали из них отряды. Но сперва они понадобятся мне здесь, чтобы перенести моих гостей на северный берег ручья.
Это вызвало непонимающие взгляды. В ее голосе зазвучал гнев. Тот самый гнев, из-за которого, как всем было прекрасно известно, на кладбище возле лагеря появляются новые могилы. Когда гнев Душелов достигал определенного накала, она даже не позволяла гуннитам сжигать тела казненных и тем самым очищать их души.
– Выстроить их на опушке! Пусть будут готовы убить любого труса! – Затем спокойным, почти умиротворяющим голосом она добавила: – Если солдаты не смогут собраться и отбросить врага, их генералы после разгрома проживут недолго. – Душелов очень четко представляла, как должно развиваться это сражение. – Более того, умный генерал понимает, что ему нет смысла жить дольше своего знаменосца. Тогда его кончина будет менее болезненной.
