Когда в голову приходят подобные мысли, обязательно испытываешь вину. И слегка радуешься, что не повезло кому-то другому, а не тебе.
– Вот в чем суть. Мы путешественники. Поэтому нам все кажется чуждым и противоречивым. Откуда бы мы ни были родом, здесь мы почти все иноземцы. Даже если принадлежим к религиозному большинству. – Я огляделся: судя по всему, и гуннитов среди моих слушателей почти нет. – Короче, это я и хотел сказать.
– Вот и хорошо, – подхватила Дрема. – А теперь вернемся к практическим проблемам. Что будем делать с Дщерью Ночи и лже-Гоблином?
– А ведь он фактически и есть коженосец, – заметил Суврин. – Кина напялила его тело на себя, как одежду. – Суврин явно не мог думать ни о чем другом.
– Дщерь Ночи! – рявкнула Дрема. – Я хочу говорить о Дщери Ночи! А не о Кине. Не о коженосцах. Не о Ворошках-колдунах, не о старых библиотекарях или еще о ком-то. И вот что, Госпожа… Если ты действительно не хочешь убивать Бубу, то придумай, как ее обезвредить. И пусть твоя идея будет более удачной, чем идея о ликвидации. Среди нас только ты позволяешь чувствам влиять на решения.
77
Возле Годжи. Поиски укрытия
Гоблин и девушка ехали верхом, хотя животные сильно нервничали; лошади Гоблина даже пришлось надеть шоры, чтобы она не могла видеть седока. У Гоблина тоже была повязка на сильно травмированных, но уже заживающих глазах.
Горстка солдат, бежавшая вместе с ними с поля боя, быстро растаяла. Привлеченные любовными чарами, они поначалу шли следом. Но рано или поздно кто-нибудь из них оказывался за пределами действия магии и моментально исчезал.
Поэтому лишь двое отмеченных печатью Кины пересекли мост в Годже. Когда они выехали на северный берег, рассвет уже окрашивал небо на востоке. Наступило утро следующего дня после разгрома центральной армии Таглиоса. Беглецы загнали насмерть несколько почтовых лошадей, но не смогли опередить молву о катастрофе, постигшей войско.
– Наши враги здесь уже побывали, – сказал лже-Гоблин. Он хотел, чтобы спутница называла его Кадидас, то есть Раб Кади, но та решительно отказалась. – Этих людей предупредили о твоем приходе и под страхом расправы приказали тебя остановить, но они не осмелятся, потому что принимают тебя за нее.
А не потому, что она – та, кто она есть на самом деле, – еще опаснее для них.
Дщерь Ночи изображала Протектора, сочетая высокомерие с мелочностью – качества, совершенно не присущие ее тетке. Подобострастие девушку нисколько не радовало, ведь было ясно, что эти неверные никогда не станут служить Матери Тьмы. А ее саму обязательно попытаются убить, если разоблачат. Этот мир заслуживает Года Черепов.
Излучаемая девушкой аура помогала беглецам выпутываться из редких конфликтов.
– Я безумно устала, – простонала Бубу. – Не привыкла ездить верхом.
– Здесь нельзя останавливаться.
– А я не могу ехать дальше.
– Будешь ехать. Пока не окажемся в безопасности. – Голос Кадидаса не оставлял сомнений в том, кто из двоих командует. – Есть святое место, до него не так уж много лиг. Там и отдохнем.
– Роща Предначертания. – В голосе девушки не слышалось энтузиазма. – Не хочу! Мне там не нравится.
– Там мы обретем силу.
– Там нас будут искать в первую очередь. Возможно, в роще уже поджидают солдаты.
Она знала, что такое маловероятно. Вражеские полководцы еще не готовы объявить своим солдатам, что женщина в черной коже – не Протектор. Зато они могут быстро передвигать фигуры по игровому полю. И способны в любой момент нарушить планы богини.
– Им уже известно, что мы намерены сделать, – сказала она. – Ведь мы только что об этом сказали.
– Мы приедем в рощу. Там я буду гораздо сильнее.
Кадидас дал понять, что на этом спор прекращается.
Преданность духовной матери не ослабела и сейчас, но девушке не нравилось это существо, несущее в себе частицу Кины. Дщерь Ночи не смела признаться себе, что ей не хватает Нарайяна. Ведь он ее любил. И она его по-своему любила. Теперь ее судьба – тропа одиночества, и куда же она ведет? Похоже, Кадидасу, этой новой руке богини, знакомо только одно чувство – гнев. Он неспособен проявить к спутнице самомалейшую снисходительность и даже признать ее человеческие слабости.
Она – орудие. И то, что она при этом еще и живое существо, со своими желаниями и чувствами, для Кадидаса лишь помеха, неудобство, повод для раздражения. Не раз девушка слышала жесткий приказ избавиться от этих отвратительных качеств. Или она пожалеет.
– Нам требуется укрытие, где наша сила возрастет, потому что предстоит очень многое сделать, прежде чем мы начнем ритуал воскрешения, – сказал Гоблин.
Девушка поняла, что он имеет в виду начало Года Черепов.
И обратилась в слух, несмотря на сильное желание воспротивиться его решению. Похоже, Кадидас наконец-то соизволил поделиться действительно важной информацией. Этот одержимый коротышка сначала демонстрировал свои честные намерения, а потом командовал, но никогда не откровенничал. Впрочем, эти несколько дней, проведенных вместе, они почти не разговаривали.
– Но как мы сможем начать Год Черепов? Наш культ уничтожен. Сомневаюсь, что во всем мире наберется хотя бы сотня верящих в нас.
– Помощников для выполнения священной задачи мы найдем достаточно. Нарайян Сингх хорошо поработал в последние годы. Но прежде чем собирать их, нужно восстановить Книги Мертвых.
Дщерь Ночи была вынуждена сообщить жестокую правду, которой ее терзали, пока она была пленницей Черного Отряда:
– Книги Мертвых больше не существуют. Женщина, которая командует нашими заклятыми врагами, сожгла их собственноручно. Даже клочка не уцелело. А монстр, обитающий на плато Блистающих Камней и не дающий моей матери восстать, позаботился о том, чтобы даже их пепел был рассеян по окрестным мирам.
– Все верно. – Кадидас зловеще ухмыльнулся. – Но книга – это вещь, в которой содержится знание. А знание, содержавшееся в Книгах Мертвых, не утрачено. Оно в самой богине. То, что она хранила, то, что нужно было отправить в этот мир, она поместила в меня.
– Ты знаешь Книги Мертвых наизусть?
– Да. Поэтому нам и нужно надежное укрытие. Скрижали бесполезны, пока заперты в моем разуме. Освобожденные, они обретут полную силу. Книги нужны, чтобы жрецы смогли непрерывно петь гимны в процессе воскрешения. Нам нужно торопиться. Поехали.
И Дщерь Ночи погнала лошадь вскачь. Поразительная весть заставила ненадолго забыть об усталости.
Священные книги не утрачены!
И она устыдилась того, что ее вера пусть самую малость, но пошатнулась.
