Паршиво. Госпожа может сделаться невероятно могущественной – и сразу окажется в полном подчинении у богини.
Будто прочтя мои мысли, Госпожа устремила на меня возмущенный взгляд:
– Этой суке никогда не подчинить меня!
Был соблазн напомнить ей, что та, о ком мы говорим, царица обманников. Зачем подчинять, если можно манипулировать? А манипулировать Кина способна целыми народами, даже не просыпаясь.
Вместо этого я спросил:
– Мы узнали что-нибудь о Сари?
Вопрос не улучшил настроения Госпожи.
– Определенно не то, что узнали бы, если бы старая жирная свинья не решила спутать нам карты. – Случившееся как-то повлияло на психическое состояние Госпожи, она казалась пьяной. – Мы не дозвались Сари, даже не сумели ее почувствовать. Это означает, что результат двоякотолкуемый. – Язык слегка заплетался, и она это сознавала, но все равно упорно употребляла труднопроизносимые слова. – Я считаю, что она мертва. Будь жива, Тобо и его приятели нашли бы ее. От черных гончих никто не в силах укрыться надолго.
– Солдаты живут, – прошептал я. – И если с ними случается нечто подобное, где справедливость? – Но судьбе на справедливость наплевать. Судьба обожает смеяться над людской болью. – Во всем этом должен быть какой-то смысл…
– Ты что, Костоправ, на старости лет сделался мистиком? – фыркнула Дрема. – Сам же вечно твердил, что ни в чем нет смысла, кроме того, который мы сами вкладываем.
– Слова точно мои, что уж тут отпираться. А не развеять ли нам грусть-тоску, надрав Могабе старую задницу?
Но Дрема дала нам отсрочку, не желая посылать нас на дело, пока мы пребываем в столь унылом настроении. Мы могли стать опасными для самих себя.
Но мы и потом ее не порадовали. Никому из нас не стало лучше. И в конце концов она отменила все отсрочки и велела нам отправляться.
Ревун смастерил большой ковер, способный перевозить двадцать пассажиров. Сегодня ночью он вез шестнадцать плюс груз. Среди этих шестнадцати были старшие Ворошки, Мурген и солдаты из Хсиена, обученные на диверсантов. Мурген после неудавшейся попытки Госпожи ходил как зомби. Он случайно услышал ее слова о том, что Сари мертва.
Я умолял его остаться, но он отказался наотрез и отправился с нами.
Надо было мне проявить больше упорства. Он будет для нас не помощью, а обузой.
Тобо пребывал в менее удрученном состоянии. Рядом с ним постоянно находилась Шукрат, и он легче переносил исчезновение матери. Но все же и за ним следовало приглядывать.
Мы с Госпожой поверх доспехов Жизнедава и Вдоводела напялили еще и черные одеяния Ворошков. Обе мои вороны летели следом. Аркана тоже отправилась с нами, прекрасно понимая, что для нее этот рейд станет проверкой.
Далеко внизу струился поток темных существ. Началось это сразу после заката.
Таглиос никогда не спит. И сегодня те, кто окажется на улицах после наступления темноты, получат повод страшиться того, что может в ней таиться. Эй, Могаба! Выгляни в окошко. Тьма приходит всегда.
Мы еще набирали высоту, когда я подлетел к Госпоже. Дальше мы двигались бок о бок, а позади нас на двадцать ярдов развевались черные шлейфы.
Сперва мы обсудили, за кем из наших спутников следует приглядывать особо, затем обсудили – в двадцатый раз – неудавшуюся попытку связаться с духом Сари.
– А я верю, что она там, – настаивала Госпожа, – и так же пытается связаться с нами, как и мы с ней. Но гнусная богиня решила держать нас порознь.
– Так Кина бодрствует?
– В гораздо большей степени, чем раньше. Как минимум с того момента, когда к ней спустился Гоблин. А может, еще до того, как мы пришли на плато. Почуяла, что близится ее погибель, и объявила нам войну.
Еще до того? Гм…
– У меня имеется вопрос на другую тему. Он уже давно не дает мне покоя, но все никак не удавалось подобрать правильные слова.
– Вития.
– Властоманка.
– Так что у тебя за вопрос, златоуст?
– Что стало с Тенями Душелов?
Госпожа ответила непонимающим взглядом.
– Не прикидывайся. Не могли же твои старые мозги настолько заплесневеть. Она была опытным повелителем Теней. Правда, благодаря стараниям друзей Тобо их у нее оставалось мало. Но ведь наверняка имелся припрятанный на черный день запас.
– Чернее, чем сейчас, уже некуда, – буркнула Госпожа. Но спорить не стала, а задумалась над моим вопросом. – Ставлю на то, что Неизвестные Тени прикончили всех Теней-убийц. Иначе к нам до сих пор поступали бы сообщения о загадочных смертях.
– Пожалуй, ты права.
Чтобы поднять большой переполох, много Теней не нужно. Люди на таглиосских территориях привыкли бояться этой нечисти, веками от нее страдают.
Но я все же набрал еще высоты и полетел рядом с Тобо и Шукрат. Девчонке это быстро надоело, и она отстала от нас.
– Не собираюсь вмешиваться в твою жизнь, – успокоил я Тобо и поделился своими опасениями.
Он согласился с тем, что они небезосновательны.
– Ладно, узнаю, есть ли у нас повод для тревоги.
Я сбросил скорость и снова присоединился к Госпоже.
– Ну и что он сказал?
– Что проверит.
– А почему ты не рад?
– Потому что таким тоном соглашаются с занудой, лишь бы он отстал со своей пустой болтовней.
104
Таглиос. Вид из окна покоев Протектора
Веки Могабы все тяжелели. Он дважды засыпал, потом резко просыпался, в первый раз разбуженный каким-то шумом на улице, а во второй – криками внизу, которые могли означать, что ловцы заметили Кадидаса. Стояли тоскливые предрассветные часы, когда пульс мира бьется с трудом.
Сегодня ночью они не придут. Не было их и прошлой ночью, и позапрошлой. Возможно, дожидаются полнолуния.
Что-то темное мелькнуло за окном, из которого Могаба видел большую часть северного фасада дворца, со всеми главными входами. Главнокомандующий затаил дыхание.
Неизвестным Теням не пробраться в это окно сквозь установленную Протектором защиту. Могаба задышал вновь. Медленно, невидимый в темной комнате, он встал и подкрался к окну.
Они пришли. Не в то время, когда он ждал, зато в то место. В то самое место, куда каждый раз прибывали их посланники. На верхушку той самой башни.
Особой радости Могаба не ощутил. Более того, ему даже стало грустно. Все жизни – и их, и его – сошлись именно в этой точке. Он едва не поддался соблазну предупредить их. Крикнуть, что амбициозный болван, совершивший в Дежагоре роковую ошибку, вовсе не желает им такого конца. Но нет. Слишком поздно. Судьба сделала ход. И жестокая игра должна быть доиграна до конца, независимо от чьего-либо желания.
