– Понимаю его. В каком состоянии Шукрат?
– Синяки, ссадины, эмоциональное потрясение. Ее спасла одежда Ворошков, знавшая хозяйку настолько хорошо, что среагировала быстрее, чем одежда Госпожи. Во всяком случае, я так думаю.
– Мурген тоже мог надеть защитную одежду.
Но отказался. Идиот.
После исчезновения Сари в нем почти не осталось бойцовского духа.
– Я хочу, чтобы ты привел Тобо в чувство. Он нам нужен. И Неизвестные Тени тоже. На месте Могабы я бы уже выслала против нас отряд.
– Я так не думаю.
– Он не из тех, кто дожидается подходящего момента, Костоправ. Его девиз: перехватывай инициативу.
Я мог лишь выставить себя ослом, споря с женщиной, воевавшей с Могабой дольше, чем я его знаю. И прожившей в Таглиосе столько же лет, сколько и я, но позже, чем я. Очевидно, для нее я уже давно один из старых пней, поднимающих шум, чтобы привлечь к себе внимание. За исключением тех случаев, когда ей что-нибудь от меня нужно.
– Значит, надо сделать так, чтобы Могабе грозила очень серьезная опасность, если с кем-нибудь из нас что-нибудь случится.
Еще не договорив, я назвал себя болваном. Жизнь Могабы и так на волоске – невозможно сделать его еще тоньше.
Я позабыл один из основных уроков, полученных от жизни. Старайся мыслить, как противник. Изучай его, пока не научишься думать, как он. Пока не станешь им.
– И еще ты должен найти себе ученика, – заявила Дрема. – Если намерен и впредь участвовать в смертельно опасных приключениях.
«В твоем-то возрасте», – подразумевала Дрема, но сказала иначе:
– Тебе уже не хватает прыти, чтобы лезть в самую гущу событий. Пора малость расслабиться и поделиться секретами ремесла с молодежью.
Дрема ушла, оставив меня в раздумьях. И кому я должен передать эстафету? Я бы выбрал ее шустрого помощника, Михлоса Седону, но у него имеется один огромный недостаток. Парень не умеет ни читать, ни писать. И нет у меня прорвы времени, которую я мог бы потратить на его образование.
И тут человек, о котором мне следовало бы подумать, объявился сам.
– Суврин? Что за блажь пришла к тебе в голову? Ты ведь со дня на день нас покинешь.
– А может, на меня нашло прозрение? А может, мне необходимо прочесть Анналы, потому что я решил понять мою судьбу?
– Мне почудилось или ветерок и в самом деле разносит аромат дерьма?
Будучи старым циником, я решил, что причина такого решения куда более прозаична: Суврин надеется, став отрядным летописцем, забраться в постель к Дреме. Но я не озвучил свою догадку, а просто принял его предложение. И очень скоро взвыл, обнаружив, что сей великолепно образованный молодой человек не умеет ни читать, ни писать на таглиосском, то есть на том языке, на котором Анналы велись последнюю четверть века.
Госпожа писала свои книги на другом языке. Затем Мурген перевел их, подредактировав, а заодно проделал ту же операцию и с парой моих книг, поновее, не нуждавшихся ни в какой правке.
– Так ты говоришь, что научишься писать и читать на таглиосском? – поинтересовался я. – Но ведь ты вполне можешь обойтись и без этого.
– Но я же хочу прочесть Анналы! Священные скрижали Черного Отряда!
– А когда я умру, ты останешься один – если Дрема не выкроит для тебя время или не поправится Госпожа.
Я сумел изобразить безразличие, произнося эти слова. Но никого из нас они не убедили.
Суврин смотрел на меня, ожидая завершающей фразы.
Но мне нечего было добавить. Кроме одного: ему надо постараться, чтобы у меня хватило здоровья на весь срок его обучения.
Через два дня после того, как Суврин стал моим учеником, Дрема по всей форме назначила его Лейтенантом Черного Отряда и своим преемником.
Мы находились возле той большой безымянной крепости, что стоит на холме и охраняет подступы к Таглиосу со стороны Каменной дороги. Широкую пустошь под холмом разровняли, и теперь войска могли стоять там лагерем или проводить учения, необходимые для победы. А при появлении противника – выйти из города и дать бой.
Здесь нас тревожили только небольшие отряды веднаитской кавалерии – в основном юнцы, желающие продемонстрировать свою храбрость. Но я посоветовал и Дреме, и Суврину не оставлять в нашем тылу крепость с гарнизоном; Дрему мои советы по-прежнему не интересовали, но сейчас она хотя бы делала вид, будто выслушивает их. Ведь ее стратегия завоевания Таглиоса привела к катастрофе, которую смягчило лишь то обстоятельство, что кое-кому из нас удалось выжить.
108
Таглиос. Кое-кто у двери
Когда мы отбили пробную вылазку гарнизона, комендант крепости, поразмыслив, предложил сдать ее на почетных условиях. Он потребовал отпустить под честное слово его самого и почти всех, кто когда-либо держал оружие в трех соседних округах. На мой взгляд, не такие уж чрезмерные требования, если учесть, что мы собирались вернуть все эти территории Прабриндра Дра, как только сделка будет заключена и князь притащит свою монархическую задницу из Годжи.
Даже прожив столько лет в реальном мире, Дрема ухитрилась сохранить кое-какие веднаитские понятия о справедливости и несправедливости, совершенно не стыкующиеся с практическими обстоятельствами.
– Даже если этот Лал Миндрат и в самом деле наихудшее чудовище в человеческом облике со времен Хозяев Теней, ты все же обязана задуматься, во что обойдется всем нам твоя жесткая принципиальность, – сказал я Дреме.
Очевидно, Лал Миндрат предал кого-то из наших союзников во время Кьяулунских войн. Я даже не слышал о нем до того, как Дрема уперлась рогом, так что наверняка это предательство не имело особых последствий.
Немалое число друзей Отряда нынче находилось на стороне Протектора. Душелов обладала властью и богатством.
– Будь гибкой, – посоветовал я. – Но предавай лишь тогда, когда это абсолютно необходимо.
Она поняла. Воспользовавшись неохотной помощью Тобо и его друзей, мы с комендантом обменялись взаимными обязательствами. С разрешения Дремы гарнизон убрался, и насилия при этом было не больше, чем в тех случаях, когда Лал Миндрат выходил из крепости в окружении своих телохранителей.
Так Капитан вычеркнула из своего списка мелкого изменника. Временно.
Могаба превратил наш поход на Таглиос в адскую пытку – как минимум для тех, кто находился в разведке, пикетах и авангарде. Его кавалерия трепала нас непрерывно. А когда она становилась особенно настырной, на помощь нашим вылетали я и девушки Ворошки.
И все же настал день, когда мы увидели южные ворота Таглиоса. В мое время их еще не было, а теперь в обе стороны от ворот тянулась весьма внушительная крепостная стена. Настолько внушительная, что солдаты на ее вершине казались муравьишками. Стена возвышалась могучим известняковым утесом.
