Только я с наслаждением вытянулась на жесткой постели, как подошла Сари. Измотанная до крайности, я была вовсе не склонна к задушевной беседе. Хотелось только одного – чтобы она ушла. Сари, должно быть, это почувствовала, а потому была краткой:
– Мурген хотел поговорить с тобой, но я сказала, что ты устала и нуждаешься в отдыхе. Он просил предупредить: сны тут бывают очень яркими и обманчивыми. Самое главное, говорит он, не впадать в панику и никуда не идти. То же самое мне нужно объяснить Гоблину, Одноглазому, дядюшке Дою и еще кое-кому, чтобы они предупредили остальных. Отдыхай.
Она погладила меня по руке, давая понять, что мы по-прежнему подруги. В ответ я промычала что-то невразумительное и закрыла глаза.
Мурген оказался прав. Ночь на плато Блистающих Камней – это еще одно приключение, совершенно особенное. Все детали местности сделались очень похожими друг на друга, при этом они казались призраками самих себя дневных. Небо и вовсе не вызывало доверия.
Равнина была еще сплошь в оттенках серого, но теперь залита зыбким сиянием, которое четко очерчивало все углы и кромки. В какой-то момент я подняла глаза и увидела полную луну и сонмы звезд, но уже спустя несколько минут все было снова затянуто плотными облаками, не пропускавшими ни единого лучика. Тексты на каменных столпах все время менялись, чего Мурген, похоже, не заметил, когда был здесь в прошлый раз. Я немного понаблюдала, узнавая отдельные буквы, но не слова. И вдруг в разум постучалась мысль о том, что утром непременно надо будет подойти к шри Сантараксите. Это было вроде озарения – я поняла, как нужно читать письмена на столпах. Начинать с верхнего правого угла и двигаться вниз по первому столбцу. А потом по второму, но уже снизу вверх. Затем по третьему, опять сверху вниз. И так далее.
Однако гораздо больше меня интересовало движение между колоннами. Там были большие Тени, один вид которых вызывал ужас, и множество мелких, явно очень голодных. Мелочь ползала по нашей защитной стене, крупняк не подбирался слишком близко. От последних веяло злобным терпением, – казалось, они готовы ждать хоть тысячу лет, пока кто-нибудь из нас не зазевается и в защите не возникнет брешь.
Во сне все дороги, ведущие в круг, были хорошо видны. Каждая, словно мерцающая нить, вела к поблескивающему вдали куполу. Однако среди всех этих путей и сооружений только наша дорога, тянувшаяся с севера на юг, казалась живой. Как будто знала, что мы собираемся по ней пойти, или же хотела, чтобы мы это сделали.
И тут вдруг я была одновременна изумлена, сбита с толку, испугана и восхищена – осознав, что не увидела бы всего этого, если бы линия обзора проходила на уровне моих глаз. Значит, я выше на десятки футов – покинула свое тело, как это делает Мурген. Хотя я тысячу раз мечтала обладать этой способностью и зрелище было потрясающее, в глубине души всколыхнулся страх. И я воззвала к Небесам – не грешно время от времени напомнить Богу о своем существовании. Я страстно, до исступления, желала оставаться просто Дремой, без намека на какой-нибудь мистический талант. Правда-правда. Если уж так необходимо, чтобы кто-то из наших умел делать нечто подобное, пусть бы выбор пал на Гоблина, или Одноглазого, или дядюшку Доя… Да на кого угодно, исключая лишь Тобо, несмотря на то что ему напророчена важнейшая роль в будущем Отряда. Он слишком юн, слишком плохо держит себя в руках, чтобы совладать еще и с этим даром.
Снующие мелкие Тени напоминали стаю голубей. В этом призрачном мире они не молчали, но общались лишь друг с другом. Не требовалось особых усилий, чтобы не подпускать их к себе.
Что тревожило по-настоящему, так это небо над головой. Каждый раз, стоило мне поднять взгляд, там все оказывалось совершенно другим. То непроглядные тучи, то россыпь звезд и полная луна. То совсем мало звезд и две луны. То четкое созвездие, повисшее прямо над дорогой, что вела на юг. В точности соответствует описанию созвездия, которое Мурген называет Арканом. А мне-то всегда казалось, что этот Аркан придуман соплеменниками матушки Готы.
И вдруг сразу за золотым кайлом я увидела троицу рослых страшилищ, которых Мурген встретил на этом самом месте в свою первую ночь на плато. Кто они? Якшасы? Ракшасы? Я напрягла память, но не вспомнила ничего подходящего ни из мифологии гуннитов, ни даже из культа Кины. Хотя им наверняка нашлось бы там место. Гунниты гораздо более гибки в вопросах своей доктрины, чем веднаиты.
Меня учили, что нетерпимость – великое достоинство нашей веры. Гуннитская уступчивость – одна из причин того, что они обречены гореть вечным огнем. И поделом идолопоклонникам.
Бог – это могущество. Бог – это доброта. В милости своей Он подобен земле. Но к неверующим может быть крайне суров.
Я изо всех сил пыталась вспомнить, что Мурген поведал о своей встрече с этими созданиями из мира снов. Бесполезно, хотя именно я записывала его рассказ. Даже не удалось припомнить, были ли его ночные гости в точности такими же, как эти. Чудища, в общем-то, имели человекообразные фигуры и человеческие размеры, но у лиц ничего общего с людскими. Может, это звериные маски? Судя по энергичной жестикуляции, монстры зовут меня за собой. Вроде Мурген упоминал о чем-то этаком. Он, помнится, отказался. Я тоже, хотя и приблизилась к ним осторожно, и попыталась завести разговор.
Не имея тела или каких-либо специальных приспособлений, я, конечно, не могла издавать звуков. И монстры говорили на неизвестном мне языке, так что все наши усилия оказались тщетны.
Гости, похоже, сильно расстроились. Небось возомнили, что я буду играть по их правилам. Вконец разочарованные и разозленные, они затопали прочь.
Мурген, я не знаю, где ты. Но тебе придется объяснить все это.
Уроды ушли, не причинив мне никакого вреда. Теперь, может быть, удастся немного поспать. Самым обычным сном, без этих чересчур реальных сновидений и жуткого, неправдоподобного неба.
Пошел дождь. Самый настоящий, никаких сомнений. Я лежала, скрючившись, и на меня сыпались холодные капли. Укрыться негде – на этом плато палаток не расставишь. Кстати, планируя поход, мы забыли о погоде. Не знаю даже почему; а впрочем, сколько ни планируй, всегда упустишь что-нибудь важное. И уже потом, когда начинаются неприятности, ломаешь голову, как же это все, кто участвовал в подготовке, проглядели самое очевидное.
И с чего мы взяли, что такое понятие, как погода, неприменимо к этой равнине? Может, с того, что в Анналах Мургена о ней не сказано ни слова? Но кое-кто мог бы вспомнить, что Плененные совершали своей поход в другое время года. Кое-кому следовало бы задуматься о том, что стоит за этими словами. Кое-кому – это в первую очередь мне.
Было достаточно зябко и до того, как начался дождь, теперь же у меня зуб на зуб не попадал. Двигаясь на ощупь, я встала и помогла укрыться тем, кто лежал поблизости. Потом натянула на себя еще одно одеяло и кусок палатки, свернулась калачиком и уснула. Это всего лишь мелкий дождик, а когда выбьешься из сил, ничто не имеет значения, кроме сна.
76
