— Не рассказывай мне, чего я хочу, слуга, — небрежно ответила она, хотя сердце билось в ее груди гулкими ударами. — Ты будешь стоять неподвижно, а я буду тебя трахать. Вот и все, что я тебе позволю.
Это было неправильно, она знала, что неправильно. Он пригласил ее в воду. Когда он схватил ее за ступню и угнездился меж ее ног, она смотрела на бусины воды, скатывающиеся по его телу, и ей хотелось перецеловать каждую каплю. Запрокинуть голову и позволить ему губами снять влагу с ее горла. Чтобы он взял ее и снизу и сверху. Но она не могла это сделать. Ей следовало действовать именно так, даже зная, что она не удовлетворяет ни свои, ни его желания. Просто выброс гормонов, и все. Ясная голова важнее всего.
Оргазм подкатывал, низ живота напрягся. Лисса крепко сдавила член Джейкоба, выжимая его своими внутренними мышцами, и услышала, как он выругался.
— Кончай в меня, — приказала она. — Одновременно со мной.
— Нет. Не так.
— Так, как я пожелаю. Ты должен это усвоить. У тебя нет воли. Нет выбора, кроме того, что предоставляю я.
Ощущения захватывали ее. Она хотела намного большего. Но это было все, что она могла получить. С чем могла справиться.
Кульминация была такова, что ей показалось, будто ее грубо спихнули в пропасть. Пустота разверзлась внизу, но Лисса взяла то, что та могла предложить, и потянула за собой Джейкоба, слушая его разочарованное рычание, когда он извергнул семя, дрожа всем телом. Жар его спермы обжег ее, и она стала двигаться на нем жестко и быстро, выводя наружу его оргазм заодно со своим.
Когда она открыла глаза, грудь Джейкоба тяжело вздымалась и опадала, но руки по-прежнему были сцеплены на затылке. Его ответный взгляд обжигал. Он был прекрасен — мощный самец, сдерживаемый лишь ее волей. Она отстранилась, поправила трусики. Подумав о том, что в воде и в ее теле смешиваются их жидкости, она вспыхнула.
— Если не можешь смотреть на меня почтительно, то вообще не будешь смотреть, — резко сказала она. — Опусти взгляд.
— Заставь меня.
Очевидно, она зашла дальше, чем могло вынести его самолюбие. Лисса повернулась к нему спиной и двинулась к краю бассейна. Черт бы его побрал. И Томаса тоже. Черт побери эту пустоту внутри, которая все равно есть, потому что желание удовлетворено лишь физически. Черт бы подрал ее саму за глупость.
— К дьяволу…
Всплеск воды — и Джейкоб бросился к ней, схватил ее за запястье, развернул к себе. Она могла бы воспротивиться, но он обхватил ее за талию и поднял, крепко прижав к себе, чтобы поцеловать, — в чем она отказывала и себе и ему, — и она не стала вырываться. Она повисла в невесомости, пальцы ее ног прикасались к его икрам, он обхватил свободной рукой ее затылок и прижался мокрыми губами к ее рту, и она ощутила вкус хлорки и мужчины, и прохладная вода из бассейна смешивалась с жаром его рта.
Она не стала его обнимать, раскинув руки на поверхности воды, и Джейкоб удерживал ее на весу, снова направляя ее ляжки вокруг своих бедер, возвращая в то же положение, когда она держалась за него, и его зад был под ее икрами, а пятки прижимались к его ляжкам.
— Держитесь за меня, миледи, — пробормотал он ей в губы. — Я хочу оправдать ваше доверие.
Все это было не то. Ей следовало поставить его на место. Большинство вампиров давало своим слугам время усвоить это и понять, что такие отношения отличаются от тех, что приняты в мире смертных, но Джейкобу в самое ближайшее время предстоит сложное испытание, и он должен научиться этому теперь же. Она должна вдалбливать ему это при каждом удобном случае.
Но вдруг он отчасти прав? Может, ее опасения лишь прикрывают нежелание вновь открыть кому-то свое сердце? Нет ничего запретного в том, чтобы тебе нравился твой слуга, можно даже испытывать к нему желание.
Когда он поднял голову, его внимательный взгляд был таким, как будто он глазами мог потрогать ее, как пальцами, только глубоко под кожей.
— Джейкоб, мы не любовники. И никогда ими не будем. Ты мне служишь. Ты это понимаешь? — Она выдавливала эти слова, тогда как ей хотелось всего лишь, чтобы он опять закрыл ей рот своими губами и проверял языком остроту ее клыков.
— Удовлетворить все ваши прихоти — именно то, что я собираюсь сделать. Это мое единственное желание.
Она бросила на него острый взгляд, но не отпустила его. Вместо этого обвила руками его шею под мокрыми волосами и провела пальцами по стальным канатам его плеч.
— Томас должен был лучше научить тебя.
— Он знал… — Джейкоб замолчал, и Лисса поняла, что он ищет слова, чтобы ответить честно, но не причинив боли. — У нас было очень мало времени, миледи. Он сказал, что научит меня тому, чему успеет.
— Чему-то вроде маникюра, — ее голос даже ей самой показался слишком резким. — Ох, Томас.
— Ухаживать за вами было его главной заботой.
— В отличие от собственной жизни. — Она вонзилась ногтями в его плечи, желая причинить ему боль, чтобы успокоить свою.
— Почему вы отказываете себе в том, чтобы получить удовольствие со мной? — Джейкоб сильнее сжал ее бедра.
Вырвавшись из его рук, она попятилась к краю бассейна и отвернулась, закрывая глаза. Когда его рука тронула ее за талию и обхватила сзади, она замерла. Он прижался щекой к ее виску, и она почувствовала себя в теплых и сильных объятиях. Сейчас в этом не было ничего сексуального.
— Что ты делаешь?
— Утешаю вас, миледи.
Это было очевидно. Но люди никогда не предлагали ей утешения.
Разум приказывал ей покинуть его. Она не могла сохранять душевное равновесие, когда он был так близко. А ведь она командовала армиями. Управляла хозяйствами размером с город. Убивала, когда требовалось убить. Но предательское женское сердце могло сделать ее беззащитной.
— Ты бы не стал служить мне, если бы я была другой, — вдруг сказала она с отчаянием. — Ты вообще не захотел бы со мной быть.
— Не понимаю, миледи, — он погладил ее бедро. — Что вы имеете в виду?
— Если бы я была некрасива. Нежеланна.
Он покачал головой.
— Нет, миледи. Причина не в этом. Более красивых женщин много. Я видел таких, у которых грудь пышнее, ноги длиннее, задница красивее…
Он протянул к ней другую руку, но Лисса спихнула его под воду и придержала. Но тут же завизжала, потому что он схватил ее за ноги и утянул за собой. Она боролась, билась, и он вынырнул с ней, тряхнул головой, чтобы убрать волосы с глаз, и рассмеялся.
— Ты ведешь себя безобразно, — обвинила она, но не убрала его рук со своей талии.
— Я слышу это всю жизнь, миледи.
— Не сомневаюсь.
Она не могла поспеть за сменой его настроения — оно, как ласковые волны прибоя, смывало то, что осталось от предыдущей волны, не оставляя следов, которые могли бы испортить следующую. Почему ему так легко удается преодолевать ее защитные барьеры? Даже Томас не смог бы усовершенствовать это умение.
