На все летние месяцы мы с мамой улетали на море в санаторий, где отдыхало руководство армии. Нам давали домик на берегу, еду приносили из столовой. Вот у дяди Бори, адмирала, лучшего друга отца, была дача. Участок при ней был огромный, один раз я заблудилась в лесной зоне и очень испугалась.
– Не все жили так, как ты, – пробормотал Рамкин, – меня подкидывали на каникулы к бабке в село. Вода из колодца, сортир во дворе. Да, твоя мама права, едва начинался дождик, как с потолка в комнатах звенела капель. Костин тоже верно сказал, шесть соток нарезали простому народу. Но это лучший вариант. Некоторым доставалось по две.
Я удивилась.
– Что можно построить на таком лоскуте?
– Не поверишь, находчивые советские люди возводили дома и еще огород разбивали, – засмеялся Костин. – Помнишь холодильник «Морозко»?
– Крохотный такой, размером меньше среднего чемодана? – уточнила я. – Да, видела у приятелей. В него влезала миска с котлетами. Ну, может, еще пакет молока.
– Моя мама ухитрялась запихнуть в «Морозко» кастрюли с обедом на три дня, – стал перечислять Володя, – плюс запас провизии на неделю.
– Это невозможно, – отрезала я.
Вовка возразил:
– Советская женщина была способна на невозможное.
– Цапкины стали владельцами двухэтажного кирпичного дома с отоплением, канализацией, горячей-холодной водой, городским телефоном, короче, особняка со всеми удобствами. На участке находилась сторожка, избушка из трех комнат. Ну и землицы там было полтора гектара.
– Офигеть! – выпалил Костин. – Как им это удалось?
Захар обрадовался вопросу.
– Да просто. Они сначала приобрели сторожку у вдовы любимого народом и властями киноактера, которой это имение принадлежало. Хозяйка была отнюдь не молода, супруга давно похоронила, похоже, деньги у нее закончились, а недвижимость в Подмосковье осталась. Через несколько лет после того, как Цапкины купили у нее сторожку, старушка скончалась, большой дом, сад и лес она завещала Цапкиным.
– Знакомая схема, – сказал Костин, – скрытая сделка. Человек покупает у одинокого пенсионера квартиру, а тот потом оставляет ему все свое имущество: дачу, машину, еще одно жилье. На самом деле старики продают все, что имеют, с условием, что они останутся жить до своей кончины в родных пенатах. Или они пишут завещание на предъявителя в качестве оплаты за свое содержание.
Рамкин погладил клавиатуру.
– Не совру, если скажу, что знаю многих асов компьютерного поиска. Кое-кто побольше моего может. Пришел я вчера домой, и тут звонит Рваный Лис.
– Надо же, какое забавное имя, – пробормотала я.
– В паспорте у него другое, – уточнил Захар, – мы с ним сто лет дружим, еще со школы. Начали беседовать, он мне про свои заботы, я ему тоже пожаловался. Рассказал, что вот такое дело, явно кто-то семье Цапкиных помог, но как благодетеля найти, я понятия не имею.
– Эй! – возмутился Володя. – Ты треплешься о наших делах с приятелем?
– Да, мы все так поступаем, если в тупик заехали, – подтвердил Захар, – но заказчика я не называл. Рваный Лис мне пару раз помог, а я ему. Он работает сам на себя. Данные своих клиентов он тоже не сообщает. А вот кого мы ищем, того обсуждаем.
– Хм, – буркнул Костин.
– Лис мне кинул контакт, – зачастил Захар, – князя Нуаре. Сказал, что он мог раньше все! Что ни попроси, сделает. Дорого. Но стопроцентно. Как все получили Цапкины, только Нуаре может узнать. Такого про него рассказал, что я очень даже впечатлился! Познакомиться с ним решил.
Захар взял телефон.
– Лампа, отправляю тебе адрес. Князь Нуаре Альберт Алексеевич. Не уверен, что это имя настоящее, просто передаю, что от Лиса получил. Тебе придется ехать к аристократу, я дозвонился до него. Конечно, мне хочется поглядеть на легендарную личность, но он мужчин терпеть не может, общается с ними только если они клиенты. А вот женщинам у него всегда зеленый свет.
– Да кто он такой, твой князь? – спросила я. – Сколько ему лет?
– Человек, который в советское время мог все. И сейчас может все. Лис сказал, что Нуаре уникальный мужик с потрясающей памятью. Вдруг он и впрямь помог Цапкиным? Попытайся разговорить деда. Про его возраст я понятия не имею, – выпалил Рамкин.
Глава 27
– Свет души моей, угадай кто к нам пришел! – закричал хозяин, впуская меня в холл загородного дома. – Дорогая, разрешите взять вашу шубку. Не волнуйтесь, непременно ее верну. Конечно, я жулик, но красть у дамы манто… Согласитесь, это было бы совсем уж низко.
– Берти, – раздалось из глубины дома, – наша гостья хочет кофе, чаю?
– Конечно, твой кофеек, Лу, – не спросив меня, решил князь. – Ангел наш, соизвольте проследовать в столовую.
С этими словами он распахнул роскошную дубовую дверь с фарфоровыми медальонами. Я увидела коридор, устланный паркетом с перламутровыми вставками, и скинула угги.
Князь заломил руки.
– Душенька! Зачем вы снимаете очаровательные валеночки?
Говорить хозяину, что боюсь испачкать пол, явно не стоило.
– У вас, наверное, тепло, а моя обувь меховая.
Нуаре хлопнул в ладоши, перед нами возникла девушка в черном платье и бежевом переднике. Я не поняла, откуда она взялась, горничная словно материализовалась из воздуха. Князь посмотрел на прислугу, та исчезла.
– Берти, – прозвучало из недр дома, – кофе готов.
Мы с князем двинулись по бесконечному коридору, он плавно перетек в гостиную, по сравнению с которой залы Эрмитажа показались бы бедно обставленными конурками. В комнате размером с футбольное поле все стены были увешаны картинами. Произведений современных художников я не заметила. И если полотна Репина, Нестерова, Васнецова, Моне, Ренуара, которые украшали стены гостиной, являлись подлинниками, то коллекция стоила баснословных денег.
В уютном кресле сидела дама, чей возраст было трудно определить. От пятидесяти до ста лет. Если вам когда-либо попадались на глаза изображения цариц в парадных одеяниях, то вы прекрасно представите, как выглядела незнакомка.
– Душенька, разрешите вам представить мою сестру Лукрецию, – торжественно произнес хозяин дома.
– Младшую сестру, – уточнила дама.
– Ты одна, других нет, – подчеркнул Нуаре.
– Я родилась после тебя, – не уступала родственница.
– На десять минут, – хмыкнул князь.
– Как зовут очаровательную малышку, которая посетила нас? – ушла от темы возраста Лукреция.
– Евлампия, – представилась я.
– О-о-о! – хором воскликнули хозяева. – Очаровательно, потрясающе, великолепно.
– Сейчас все заполонили Светланы, – вздохнул князь, – народ забыл исконно нашу Фотинию. Это происки Жуковского! Василий Андреевич, на мой взгляд не очень талантливый рифмоплет, написал поэму «Светлана», и Россия с ума сошла, а Фотиния исчезла. Вместо нее появились Светы. Ангел мой, усаживайтесь в креслице. На всякий случай я велел вам туфельки принести. С размером не ошибся?
