– Вы разве не хотите помочь Кире справиться с травмами прошлого? – спросил Эллиот. – Она имеет право знать правду о своем отце.
Глаза миссис Венин заметно округлились.
– Только не стоит мне врать, – продолжил Искатель. – Я знаю, что Адам не был отцом Киры.
– Что вам нужно? – Миссис Венин ему не верила.
Эллиот не мог винить ее в этом.
– Честность, – сказал мужчина, делая шаг в ее сторону. – Я не враг вам, Вейла. Я стою на хорошей стороне.
– И какая это сторона? – спросила женщина. – Ответьте мне на вопрос: вас когда-нибудь заставляли причинять боль человеку, которого вы любите? Убить его, чтобы спасти другого?
– Нет.
– Тогда не надо рассказывать мне о том, что хорошо, а что – плохо.
Может быть, Кира и унаследовала свои силы от отца. Но недоверие ко всем у девушки явно от матери.
– Вы вообще знаете, кто родной отец Киры? – спросил Эллиот.
– Конечно знаю. – Она обиженно отвернулась от него и уставилась на сервант. – Но я поклялась себе больше никогда не вспоминать об этих отношениях.
– Он вам угрожал?
– Не только, – миссис Венин выглядела растерянной. Ее бессильное выражение лица обличало то, что женщина не могла сказать словами.
– Мы недолго были вместе, – начала она. – Я только получила образование и переехала в Лондон. У меня складывались не очень хорошие отношения с родителями, и я была рада, что наконец могу не зависеть от них в финансовом плане. Я много гуляла, принимала наркотики – в общем, делала все, что хотела. Я была наивной. – Она покачала головой, словно не признавая прошлую версию себя. – Несколько недель спустя я узнала, насколько он опасен.
Наверное, родной отец Киры был другим.
– Когда я забеременела, я не знала этого, – объяснила миссис Венин, посмотрев на Эллиота. – Чуть позже я встретила Адама. Он был совсем не такой, как Чед. Веселый, открытый… Такой светлый. Знаю, это звучит странно. Но так и было. Я хотела начать все с чистого листа. Убедила себя в том, что это ребенок Адама. А потом родилась Кира.
Она, казалось, ушла в себя, а затем медленно выдохнула.
– Я сразу поняла, что Кира – дочь Чеда.
Эллиот заметил, как резко миссис Венин произнесла имя своей дочери. Оно резало слух, подобно острию ножа.
Кира.
Любящая мать не сказала бы так.
Миссис Венин, судя по всему, все еще не знала, что чувствует к своему ребенку.
– А Адам?
Миссис Венин пожала плечами.
– Мы оба это знали, но никогда не обсуждали. Он относился к Кире, как к родной дочери. Адам любил ее. Гораздо больше, чем я.
Ее голос будто вот-вот должен был сорваться.
– Почему Адам потерял контроль над собой в тот вечер? О чем вы спорили? – поинтересовался Эллиот.
– Спорили? Нет. Сначала мы просто сидели и ужинали. Но вдруг в один момент разозлились.
– Что случилось?
Миссис Венин покачала головой – будто была сторонним свидетелем, который пытался вычеркнуть эти воспоминания из своей жизни.
– Скажите мне.
Она тяжело сглотнула. Миссис Венин знала: всему виной силы Киры. Все не могло сложиться иначе. Судя по всему, женщина не способна подобрать слов, чтобы произнести это вслух.
– Я понимаю, почему вы боитесь Киру, – сказал Эллиот. – Вы много пережили в своей жизни. В том числе то, с чем обычные люди не сталкиваются.
Он подошел к миссис Венин и взял ее за плечи.
– Кира не такая, как Чед. Она никогда такой не станет.
– Почему вы так уверены?
– Потому что она другая. Кира сильнее.
Миссис Венин покачала головой.
– Вы ничего не знаете.
– Я знаю гораздо больше, чем вы думаете. Кира боится не меньше, чем вы. Вы обе не можете обратить время вспять. Но у вас обеих есть будущее. Ей шестнадцать. И она все еще не знает всей правды.
– Что вы хотите от меня услышать?
– Кира должна узнать, что Чед ее отец.
– Отец, – миссис Венин усмехнулась, глядя Эллиоту прямо в глаза. – Мне кажется, вы плохо меня слушали. Чед Мордред – не отец. Он не человек. Он монстр.
Эллиоту пришлось сдерживать себя, чтобы не произнести фамилию вслух. Мордред? Как основатель?
– Самое худшее, что может произойти с человеком, – встреча с этим мужчиной, – сказала Вейла Венин.
Судя по всему, у женщины было куда больше шрамов, чем казалось на первый взгляд. Что он с ней сделал? Чед Мордред, вероятно, являлся потерянным ирой, чьи силы поглотили его самого. Если уже тогда мужчина был так близок к пропасти – что же с ним происходило сейчас, шестнадцать лет спустя?
Эллиот думал о жутких историях, которые отец рассказывал о других. Часто они заканчивались смертью – невинных или самих салигий. К сожалению, эти истории не были выдумкой мистера Хэммонда.
– Вы виделись с ним с тех пор? – спросил Эллиот.
– Господи, нет.
Даже мысль об этом пугала миссис Венин.
– Чед знает что-то о Кире?
– Нет. Почему вы спрашиваете?
Эллиот не был уверен в том, стоит ли высказывать свои предположения. С другой стороны, миссис Венин вела себя с ним так открыто, что Искатель должен был дать хоть что-то ей в ответ.
– Думаю, вы не должны рассказывать Кире о Чеде, – сказал Эллиот. – Это он должен узнать о ней.
Сорок восемь
Kогда Эллиот садился в машину, он пребывал в смешанных чувствах. Мысли распались на тысячу разных кусочков. Словно витаминная таблетка, растворяющаяся в воде. Задумавшись, он уставился на деревянный руль своего «Астон Мартина».
Силы Киры стали причиной приступа гнева Адама, причиной его нападения на мать и причиной смерти мужчины. Но она не виновата в этом. Кире было всего три года. Она в тот момент даже не знала, что такое гнев.
С другой стороны, девушка, очевидно, была очень сильна уже в этом возрасте – если смогла спровоцировать такую семейную драму. Сильна и опасна. Интересно, это из-за причастности к Мордредам?
Невероятная новость. Адам не был родным отцом Киры. Ее родным отцом оказался, судя по всему, потомок основателя школы. Мужчина, возможно, спокойно бегал по Англии. Эллиот не знал, как можно ослабить взрывную силу этой бомбы. Хотя Кира ничего не помнила об Адаме, она все это время жила в неведении – не знала, кто ее настоящий отец.
– Дерьмо, – выругался Эллиот, проведя рукой по усталому лицу.
Кира ненавидела ложь и тайны. Мужчина прочувствовал ее гнев на собственной шкуре. Но Эллиот не мог винить миссис Венин в сложившейся ситуации. Она была одинокой, сломленной женщиной. Вейла добровольно изолировала себя от людей, чтобы ее больше никогда не ранили так, как тринадцать лет назад. Ей пришлось убить любимого человека в целях самозащиты. Говорить о прошлом для женщины было так же больно, как касаться старых шрамов.
